Исавори, тем временем, уже спустился к берегу и поджидал его у самой воды. Пойкко снёс берестянку вниз, с помощью старика поставил её на воду и побежал к лесу за своим оружим. Подхватив за лямку свои (ещё детские) колчан с луком и заплечный мешок, он поскакал обратно, уже забыв про ушибленное колено.
Они быстро погрузились в лодку и старик, усевшийся позади, сильно оттолкнул её копьём от илистого берега. Берестянка стремительно заскользила по гладкой воде к противоположному тенистому берегу. Река была неширокой и, трижды толкнувшись копьём, Каукиварри подогнал её к нависшим над водой кустам. Пойкко хотел было уже вылезти прямо в воду, но старик развернул лодку против течения и уверенно повёл её вдоль зелёной стены ивняка. Вскоре в кустах показался узкий проход, и берестянка, нырнув в него носом упёрлась, в обрывистый берег. Пойкко, нетерпеливо ждавший этого момента, спрыгнул на влажную скользкую глину, ухватился за ремень и выволок приподнявшийся нос челнока на берег. Исавори одобрительно шмыгнул и, сбросив поклажу на покатый склон, ступил на землю. Вдвоём, помогая друг другу, они втянули лодку на обрыв и взгромоздили пузатым днищем кверху на сушила – точно такие же, как и на оставленном берегу. Затем Пойкко спустился с обрыва и подобрал вещи. Закинув тяжёлые мешки и оружие на упругую дерновину и хватаясь за свисавшие корни, он перевалился через бровку обрыва. Взяв вещи, они с исавори углубились в лес.
Через несколько десятков шагов они вышли на небольшую, очищенную от подроста, хорошо утоптанную прогалину. Посередине располагалась глубокая очажная яма, обмазанная глиной. Возле неё громоздился изрядный запас дров. На обломанных сучках ближней к очагу ели, отмеченной намо, были развешаны берестяные кузовки, воронки, чаши и короба для всевозможных нужд останавливающихся здесь рыбаков и охотников. Серыми ошметьями свисали старые попорченные сети, усохшие от постоянного воздействия влаги и солнца мешочки, связки рассыпающихся трав, драная обувь из рыбьей кожи, чья-то давно забытая рукавица, огромная щучья голова и берестяная маска подводного хозяина с большими красными полукружьями над прорезями глаз и обведённым такой же полосой ртом. За очагом, вдоль кромки утоптанной площадки, стояло несколько кувасов, крытых корьём, кусками бересты и лапником. Часть из них недавно была подлатана, другие же находились в разной степени запустения. Видимо, ими не пользовались аж с прошлого лета. На торчащих из кровли шестах болтались связки защитных амулетов, связанные рябиновые веточки и тонкие скрученные берестяные полоски, на которых обычно выцарапывают знаки обращённых к богам молитв.