– Как ты? – покосился на меня Жора.
– Нет возражений – ответил я, взяв стоявшую рядом палку.
Выйдя из палаты, мы миновали часть длинного коридора со скучавшей за стойкой дежурной медсестрой и спустились по широкой лестнице на первый этаж, где в пустынном вестибюле лениво прохаживался охранник.
За стеклянной дверью миновали цветочную, тумбу перед входом, расцвеченную тюльпанами и двинулись по центральной с высокими деревьями аллее, вдоль которой тянулись садовые скамейки. На некоторых из них, коротая время, расположились больные; сверху сквозь зеленую листву, пробивались солнечные блики.
С центральной аллеи, неспешно шагая, мы свернули в боковую, более тенистую и пустую, где, не сговариваясь, присели на старую, вырубленную из бревна, лавку.
– Ну вот, тут не грех и подышать, – извлек Жора из джинсовой куртки пачку «Винстона». – Тебе как, можно?
– Угу, – потянул я оттуда сигарету, вслед за чем то же проделали остальные.
– Ничего табак, – пуская вверх кольца дыма, со знанием дела констатировал Саня. – А может по грамульке?
– Что имеете предложить? – с интересом покосился на него Жора.
Крыжановский достал из внутреннего кармана пиджака плоскую мельхиоровую фляжку и поболтал ею в руке. – Армянский коньяк. Пять звездочек. Рекомендую.
Мне, как больному, дали глотнуть первому, что я и сделал, остальное прикончили старшие товарищи.
– Ну и как? – подмигнул мне, Крыжановский пряча фляжку в карман. – Чувствуешь расширение сосудов?
– Словно боженька голыми ножками по жилам пробежал, – довольно изрек я, все дружно рассмеялись.
Затем мы поговорили, как водится в таких случаях о жизни, а спустя час, приятели проводили меня до корпуса и, пожелав скорейшего выздоровления, покинули Четвертую Градскую.
А на следующее утро случилось то, что круто изменило мою жизнь. Но, все по порядку.
Как обычно, после завтрака, утренних процедур и врачебного обхода, я отправился погулять в парк. Благо погода благоприятствовала. Небо было высоким и голубым, в нем кувыркались голуби, со стороны Даниловского монастыря звонили к заутрене.
Неспешно выйдя из дверей корпуса, я обратил внимание на небольшую группу людей сбоку от него, под старыми высокими липами. Там обычно ставил новенький «лендровер» заведующего отделением, в котором я лежал. На нем он регулярно приезжал на работу.