Одиль села за стол и жестом предложила Маргарет устроиться рядом.
– Raconte. Это значит – «расскажите мне».
И впервые с того дня, как она приехала в Париж, Маргарет почувствовала себя счастливой, почувствовала себя дома.
Упали сумерки – волшебное время между днем и ночью. Читатели расписались за книги и ушли до следующего дня, и тишина сплела свою паутину над столами и стульями. Я любила библиотеку вот такой, когда вся ее безмятежность, казалось, принадлежала только мне одной.
Я помогла Борису занести в толстую канцелярскую книгу в кожаном переплете количество сегодняшних посетителей – 287, и сколько выдано книг – 936, и подробности библиотечной жизни: еще одна беременная упала в обморок, она как раз читала сорок третью страницу «Будущей матери».
– Поздно уже, – сказал Борис. – Вы не обязаны задерживаться.
– Мне хочется.
Борис элегантно махнул рукой, прикрытой манжетой, в сторону пустого читального зала:
– Настоящий рай, не так ли?
И так начался наш вечерний балет, хореография которого усовершенствовалась за последние месяцы. Борис убедился, что окна заперты и закрыты шторами, я приглушила свет, предупреждая упорных ученых в справочном отделе, что библиотека вскоре закроется. Мы оба молчали, выравнивая стулья. Имелось много вопросов, которые следовало обсудить, и заданий, но все это могло подождать до завтра. После того как мы целый день отвечали на вопросы, эта тишина становилась нашей наградой. Я гадала, права ли мадам Симон, был ли Борис настоящим аристократом. И думала, станет ли он когда-нибудь доверять мне настолько, чтобы рассказать что-нибудь о своей жизни.
Была моя очередь прогонять читателей, так что я начала обход. Проходя между полками с документальной литературой, я обычно видела названия, которых не замечала в течение дня. Этим вечером я обнаружила книгу «Как вскипятить воду в бумажном пакете». В справочном зале я, заглянув между стеллажами, совершила наилучшее открытие – Поля. Он внимательно читал учебник английского языка.
Когда он расцеловал меня в обе щеки, я постаралась вдохнуть его запах. От его кожи пахло табаком, и это походило на запах моего любимого сорта чая «Лапсанг сушонг». Наверное, мне следовало отступить назад, но книги были снисходительными дуэньями.
– Что, уже закрываетесь? – спросил Поль. – Извините, что задерживаю вас.