Дядя кивнул, словно прочитал ее мысли.
– Я ненадолго, всего на минутку, если ваше высочество позволит, конечно.
Лейла попыталась улыбнуться, но ничего не получилось.
– Э-э-э… хорошо.
Он быстро откинул простыню и лег рядом с ней. Она услышала, как бьется его сердце – громко и часто.
– Ты пришел проведать Толгу? – спросила Лейла после минуты неловкого молчания.
Толгой звали младшего сына дяди – он спал в кроватке возле окна.
– Я хотел проверить, все ли у всех хорошо. Только давай не будем говорить. Не нужно их будить.
Лейла кивнула. Правильно.
Из живота дяди раздалось урчание. Он смущенно улыбнулся:
– Ох, видимо, я слишком много съел.
– Я тоже, – ответила Лейла, хотя ела она мало.
– Неужели? Можно я пощупаю, какой у тебя животик? – Он приподнял ее ночную рубашку. – Можно я положу руку сюда?
Лейла ничего не ответила.
Он стал рисовать круги вокруг ее пупка.
– Мм… Ты боишься щекотки?
Лейла покачала головой. Большинству людей щекотно, когда дотрагиваются до их ступней или подмышек. Ей было щекотно, когда прикасались к ее шее, но этого она ему не скажет. Ей казалось, стоит только сообщить людям о своем слабом месте, они непременно дотронутся до него. Она молчала.
Поначалу круги были маленькие и едва заметные, но потом они стали расти, достигая интимных мест. Лейла смущенно отстранилась. Дядя придвинулся чуть ближе. От него пахло тем, что ей не нравилось, – жевательным табаком, алкоголем и жареным баклажаном.
– Ты всегда была моей любимицей, – сказал он. – Уверен, что ты знаешь об этом.
Его любимицей? Он сделал ее менеджером футбольной команды – и что? Заметив ее смущение, дядя другой рукой погладил ее по щеке.
– Хочешь знать, почему я люблю тебя больше всех?
Лейла ждала – ей было интересно услышать ответ.
– Потому что ты не такая эгоистка, как другие. Умная, милая девочка. Никогда не меняйся. Пообещай мне, что не изменишься.
Лейла кивнула, представляя, какое раздражение этот комплимент вызвал бы у ее старших кузенов и кузин. Жаль, что их тут нет.
– Ты доверяешь мне?
В темноте его глаза казались прозрачными топазами.
И вот она снова кивнула. Спустя многие годы Лейла станет ненавидеть этот свой жест – безоговорочное послушание возрасту и авторитету.
– Когда ты станешь старше, я буду защищать тебя от мальчиков, – продолжал дядя. – Ты даже не представляешь, какие они. Я не позволю им к тебе приближаться.