С тех пор мой хозяин звал меня «Пульмильером» – собакой, поймавшей пулю. Однако с тех пор он меня не брал на задания и даже не обмолвился со мной ни одним словом по этому поводу, как это делают все одинокие люди, разговаривая со своими домашними животными о своих проблемах и даже не рассчитывая при этом на то, что питомцы их понимают. Николай вообще стал редко обращать на меня внимание, а когда его пытливый взгляд падал на меня, он отворачивался и о чём-то долго раздумывал, теребя в ладонях уже потёртый от его рук носовой платок. Это меня не на шутку раздражало. В такие моменты я плёлся к диванному столику и начинал обдирать его обивку своими когтями и зубами от скуки, поглощающей изнутри мою душу.
В сентябре он принёс домой водку, три лимона и какую-то рыбу, посмотрел на меня, ничего не сказав, и начал пить. С тех пор он прямо не просыхал. Он до этого никогда не пил, поэтому пьянел быстро.
Я не хотел видеть эту картину и с горящей душой отправлялся портить диван. Когда я возвращался на кухню спустя какое-то время, Николай уже спал, растянувшись на полу и уронив своим телом табуретку. От него шёл резкий и оттого невыносимый запах алкоголя… Печальная картина. С тех пор я редко видел его трезвым.
Прошло три недели. Тогда я считал, что это самый ужасный месяц моей жизни. Три недели полного одиночества. С утра плохо проваренная овсянка, потом ободранная спинка дивана, потом шкафчик, полный всяких ниток и старых сувениров, подушка, светло коричневая, постеленная в углу большой комнаты так, что были видны почти все вещи, находящиеся в этом помещении, два утомительных часа наблюдения за хозяином, миска лапши на ужин и крепкий сон. В это время (вместо сна) я иногда просто лежал на своей подушке и на протяжении трёх часов видел одну и ту же сцену: он сидит на диване, перелистывая газету, потом смотрит на меня и отворачивается, долго думает обо мне, потом встаёт, направляется через всю комнату к столику, выпивает рюмку водки, куда-то уходит, не сказав ни слова.
«Мне надоел этот сумасшедший дом! Он сводит меня с ума! Выпивает из меня весь разум! Он меня достал! Изо дня в день такая скука!..», – это и была моя жизнь.
Воскресенье. Девять часов утра… Солнечный свет, пробивающийся в окно, кленовый лист, случайно залетевший и ныне лежащий на полу в шаге от меня, и тишина. «Какой психотропный дом… Всё, что я вижу, плывёт у меня перед глазами… Мой рассудок!.. Его как будто выжимают…». Мне становится дурно от того, что я видел вчера… Тогда я точно понял, что с этим домом что-то не так…