Через несколько месяцев в третий раз подкатила машина к дому Кручихи. Из неё вылез прежний медбрат и кучка молодых студентов в медицинских халатах.
– Чего вам? – вышла вперёд Кручиха.
– Здравствуйте, Варвара Богдановна! – выпалил медбрат. – Вот, студентов вам наш институт прислал, дабы Вы научили их своему великому ремеслу, на пользу нашему советскому государству.
– Да чо ж я их? Заново рожу? – изумилась Кручиха. – А ну, пошли!
Знахарка отвела всех на задний двор. Огромный пень, в пояс человеку, такой, что и не обхватить, стоял за домом. Кручиха подошла к нему, сорвала с головы платок и остановилась.
– Кто самый умелый?
Вперёд шагнул краснолицый самоуверенный студент.
– Подь сюды.
Когда он приблизился, старуха выдернула из седой головы волос, бросила его на пень, накрыла платком и разгладила ткань.
– Ну! Шупай да скажи: как волосок лежить?
Может быть, Веру Ивановну и совсем не за профессию прозвали Соломонихой, может какой случай был, не известный мне? Кто его знает теперь-то, да и неважно. Немного времени прошло, и Кручиха сгинула навсегда и бесследно; как ничего не известно и о судьбе Петьки, сына Соломонихи. Сама же Вера Ивановна прожила ещё много и много лет в сельском домике, который, к слову, находился в местности с названием Хортица, только Верхняя – не островная. И всю жизнь бывшая судья (кроме последних десяти лет) по просьбе с радостью и жаром рассказывала чудную историю о знахарке, исцелившей её единственного сына, при этом она поливала себе в своём повествовании грубыми словами и рыдала. В последние же десять лет при упоминании имени Кручихи Вера Ивановна только истово крестилась, шептала беззубым ртом невнятные молитвы и била поклоны до земли, не помня о своих летах…
Летальный исход
(хроника одной деревни)
Все в деревне знали, что мать Богдана – ведьма. Даже выпившие казаки, идучи лунной ночью до своих хат мимо двора Дрогоновых, украдкой крестили распахнутые рубахи и нервно сплёвывали через лево:
– Тьфу ты! Бисиха!
А уж бабы – те седьмой дорогой обходили дом Нины Ильиничны, да строго настрого наказывали малым деткам не носиться весёлой оравою мимо злополучного плетня и ни в коем случае не рвать огромные розовые ягоды со старой шелковицы у его закраины. Много чего говорили…
Старый пьяница Филимон рассказывал, что однажды отведал «чёртовых ягод».