Сказать, что это тяжело пилить веревки мечом в зубах, значит ничего не сказать… я даже и не пытался представить себе, как это все выглядело со стороны. Перепилил я две, ну три веревки, после чего плюнул меч, потому как светало и батыры заворочались, просыпаясь.
– Чтоб ты опух, – матюгнулся конь, и прикрыл своим телом меч.
Коккальдаш лично подошёл пожелать нам доброго утра, завязал перепиленные верёвки, подлюга, и сказал, что после скачек зарежет и съест нас обоих.
Всадники встали в ряд, Коккальдаш приподнялся на стременах, свистнул что есть силы и скачки начались.
Бедный Байчибар: каково ему лежать связанным, когда он легко может обогнать всех коней и показать всем кузькину мать. Я посмотрел на коня: он в очередной раз пытался порвать арапники – весь раздулся и покраснел от натуги.
– Глазки прикрой, – посоветовал ему я, – чтобы не вылезли. Тут же раздался громкий хлопок… я опешил, но выяснилось, что это лопнул один из кожаных арапников…
Видно желание выпендриться у коня было настолько сильно, что за какие-то десять минут он полностью высвободился от пут, моментально перегрыз веревки на мне, схватил меня за шиворот, закинул к себе на спину и поскакал галопом догонять всадников.
Меня болтало на коне, мягко говоря, как былинку на ветру: он нёсся со скоростью японской электрички, забрызгивая окрестности желчной слюной. Естественно, что скоро мы нагнали и перегнали ускакавших противников. Четыреста девяносто три, четыреста девяносто четыре, четыреста девяносто пять… – считал на ходу Байчибар, успевая оборачиваться и показывать остающимся сзади всадникам длиннющий язык.
Осталось четыре коня, подвел итог он! Три коня хана и наш любимый Коккальдаш! Байчибал наддал газу… впереди показался гнедой ханский скакун.
– Этот гнедой, – прокричал мне Чибар, – всем хорош, но если прикрикнешь на него, остановится, и с места его не сдвинешь, сейчас я поравняюсь с ним, спроси у наездника насывея.
– Кого?
– Насывея, табаку!
Байчибар ещё поднажал и мы поравнялись со всадником.
– Эй, командир, огоньку не найдётся? – я сделал жест, как будто прикуриваю.
– Дурак, осадил меня Байчибар, – у нас табак жуют.
– Миль пардон, – извинился я, – насывеем не угостишь, братишка?
Тот полез в карман, достал оттуда грязно-бурую плитку и протянул мне. Мы чуть придержали коней и я взял табак. А теперь прикрикни на меня как следует, – шепнул Чибар.