– Дай руку, – зло прыснула я Марку. Парень поднял на меня туманные глаза, в которых было написано, что он готов упасть в обморок. Беспомощность мужчин раздражала куда сильнее, чем страх. Марк попытался поднять руку, но мышцы не слушались его. Вдоволь насмотревшись на шоу «больной и врач», я обхватила его предплечье и яростно вколола ему два миллилитра антибиотика со снотворным. Мне кажется, парень даже не понял, что ему сейчас сделали, судя по отсутствующему взгляду и блуждающим зрачкам. Лили с Евой быстро обработали рану, заклеили и вновь забинтовали ногу Марка.
Пока Ева старалась усадить брата обратно в электрокар, я подошла к Кириллу. И вот снова я вижу тот доброжелательный взгляд, от которого мурашки бегут по телу. Он неосознанно злил меня, отчего я готова была грубить, дерзить и оскорблять. Опять в его очах отражались смущение и великая покорность. Без толики стеснения он рассматривал меня, словно картину, изучал каждую мимику на моем лице, всматривался в каждую черточку или морщинку возле глаз и губ. Эта откровенность взгляда мне не нравилась. Абсолютно недовольная происходившим, я опустилась на колени перед Кириллом. Его голубые как небо глаза все еще продолжали оставлять невидимые отпечатки на моем лице. Он точно понимал, как лучше меня рассердить. Измученная его вниманием, я без позволения стянула с плеча рубашку и, не произнося ни слова, вколола антибиотик.
– Пожалуйста, без снотворного, – остановил меня одним касанием Кирилл, как только игла вышла из предплечья.
Этот приторно приятный голос стал намного бодрее. Казалось, я могла слушать его щебетание целую вечность. Он обхватил мое запястье и перевел взгляд на лицо, затем медленно, оценивающе, с неким упоением обвел глазами нос и губы, спуская взор на шею, и добрался до руки. Действия парня казались столь наивными, не переходящими за рамки приличия, отчего живот скрутило. И эта трепетная дрожь. Но дрожь исходила не от меня: Кирилл наслаждался от будоражащего его затаенного трепета, касаясь пальцами моей кожи. Это чувствовалось в каждом его движении. Не могло столь безропотное смущение в глазах парня не встревожить меня. Я вдруг вскипела внутри, ощущая знакомый вкус ярости, щекотавший каждую струнку моего тела. Меня злило то, с каким душевным порывом он оценивал меня. Его искренность и преданность, светящаяся в глазах, заставляли меня чувствовать его превосходство надо мной. Напрячь глаза и рот в недовольной гримасе – это все, что могла себе позволить под его пристальным взглядом, чтобы прийти в себя и вырвать запястье из слабых рук Кирилла. Я была готова сбежать от этих великолепных очей и их необыкновенной магической силы покорять себе, завораживать и делать так, чтобы я забывала обо всем на свете. Выдохнуть я смогла только тогда, когда спазм минутной слабости прошел.