Дура. Идиотка. После всего?!
Я раздраженно шиплю, злюсь на саму себя за такие предательские реакции, начинаю бешено вертеться, вырываться.
– Что? – усмехается Чертков, обхватывает мои запястья и вбивает в землю по обе стороны от моей головы. – На хуй заскочить не терпится?
– Ублюдок! – буквально выплевываю.
Я действительно хочу сейчас в него плюнуть, а еще глаза бы ему выцарапать. Наглые, бесноватые, горящие, точно адские угли. Но я ничего не успеваю сделать.
Чертков впивается в мой рот поцелуем, жадно сминает губы, вламывается внутрь языком, одержимо проходится по деснам, помечает каждую клетку, выжигает тавро обжигающим дыханием.
Он заставляет меня забыть обо всем. На миг, на долю секунды. Переносит в другую реальность, туда, где нет ни боли, ни слез. Нет жгучей отравы нашей ненависти. Нет горечи, пожирающей изнутри.
Я быстро трезвею. Вспоминаю, что он сделал со мной, до какого ужаса и отчаяния довел, как раздавил и разломал, вышвырнул подальше от себя.
Черт. Я была готова простить его. Почти простила. Тосковала, скучала. Когда услышала про его смерть, и правда сама чуть не перестала дышать.
А он? Что он сделал? Растоптал. Поступил похлеще своего проклятого братца. Тот предал, по собственной глупости повелся на безумные рассказы Маврина. А этот? Этот принял личное решение. Никто его не настраивал и не обрабатывал, не толкал на подставу. Он сам мечтал уничтожить меня, разрушить до основания. Сам!
Я разрываю контакт, освобождаюсь от его настойчивых губ, даже кусать не хочу, не желаю впускать мерзкую кровь в свой рот. Бешено мотаю головой, не позволяя ему снова вгрызться в меня неистовым поцелуем.
– Тошнит! – кричу. – Тошнит от такого урода как ты! Ясно? Не прикасайся ко мне. Отвали. Мразь. Как же я ненавижу тебя.
– И надолго запала хватит? – шепчет на ухо, прикусывает мочку, заставляя судорожно дернуться. – Киска горит. Мой хуй твою жажду за километр чует.
– Ты сдурел? – фыркаю, извиваюсь, пытаясь освободить запястья из плена. – Я скорее сдохну, чем позволю тебе снова взять меня.
Чертков отпускает мои руки, но я не способна сориентироваться и сразу дать ему достойный отпор. Мужчина действует слишком быстро и непредсказуемо. Он раздирает мое истрепавшееся белье в клочья, вводит пальцы в лоно.
Я захлебываюсь возмущенным воплем, а мои мышцы сокращаются рефлекторно, отзываются на вторжение тягучей судорогой.