– И что теперь?
– Ну что-что, душить придется.
У учителя похолодело в спине.
– Батюшки! А душить-то зачем?
– Так опасно с бесом-то идти. Мало ли что. Бес он и есть бес. Чего гляди, и в нас вселится, и мы бесами станем. Или заведет куда-нибудь.
– Может, все же повременить?
– Не стоит. Дело серьезное.
– А как будем… это…
– Как-как, нос и рот ему зажмем, пока все спят, вот и задохнется.
«Просто средневековье какое-то», – подумал Юрий Николаевич и приготовился сражаться за свою жизнь.
– Нет, постой, а че остальным-то скажем? Придушили?
– Ты че, дурак? Скажем, помер во сне, вот и все.
– Нет, постой. А может, лучше еще подумать, потом душить.
– Ты че? Мой отец говаривал: сделай сначала одно дело, потом берись за другое. Придушим, потом спокойно подумаем. Ну что, начинай!
– А че я-то? Ты придумал, ты и начинай.
В следующую минуту Юрий Николаевич увидел, как к его носу приближается огромная ручища. Схватил злоумышленника за запястье, тот от неожиданности завопил дурным голосом. А учитель, вскочив на ноги, закричал:
– Полундра!
Народ зашевелился, занервничал.
– Че такое?
– Землетрясение?
– Бандиты?
– Проснуться всем! – скомандовал Юрий Николаевич. – И сесть всем, кто проснулся. Все проснулись? Итак, товарищи, только что было совершено покушение на мою жизнь!
– Как это, Васильич!
– А так. Задушить кое-кто хотел, уже лапищу свою протянул…
– Ниче себе!
– И че?
– А нитче! Хорошо, что я уснуть не успел! А теперь вопрос ко всем: кто считает, что во мне поселился бес, поднимите руки! Ну!
Ни одной руки. Только со всех сторон растерянное:
– Да ты че, Васильич…
– Кто задушить-то хотел?
– Кто хотел – тот знает. Значит, товарищи, слушайте меня внимательно! Если от кого-нибудь что-нибудь подобное услышу – пеняйте на себя!
– Да ни в жисть!
– А вот просьба у меня ко всем будет большая. Несчастье у меня случилось, товарищи…
– Че тако?
– Так вот, я уже говорил, что от перегреву голос другой стал. Но это-то ладно. Самое страшное – память потерял, вот что. Ничего не помню!
– Так разве тако бывает?
– Редко, но бывает. По наследству передается. Так вот, у меня же и бабушка, и мать, и отец, перегревшись, теряли память. Вон, Петрович знает. Точно, Петрович?
– Да я вроде бы… – растерялся Петрович.
Юрий Николаевич поднажал:
– Ну ты че, Петрович!
– Точно! Вроде так.
– Ну надо же, как он бывает-то…