Прошло с той поры лет десять, или что-то около того. К тому времени дед Кузьма на ноги совсем ослаб, пасти уже не мог. Да и бабка Дарья тоже еле передвигалась. Теперь Николка стал у них главным добытчиком. За эти годы старики к нему привыкли, как к сыну. Да и Николка их за родителей почитал. Вымахал он крепким, да плечистым, умом смекалистым, нравом весёлым и на все руки умелым. И избушку починил, чтобы не завалилась, и сад при ней посадил – всё у него получалось да ладилось. Заведёт, бывало, над речкой песню – рыбаки про свои сети забывают, косари и косы побросают, чтобы не мешали слушать. Даже разбойники, напав на купеческий обоз – и те начисто забывали, зачем вышли на большую дорогу. Ну а если заиграет Николка на своей пастушеской дудке плясовую, то и коровы, и их хозяйки идут, приплясывают.
Бывало дело, ещё в ту пору, когда Николка только-только появился в деревне, находились такие озлобыши, что над ним посмеяться норовили. Дескать, нищета ты безродная, нам, зажиточным – не ровня! А как вырос он да окреп, все болтуны да обзывалы свои языки сразу же поприкусили – попробуй, скажи такому богатырю что-нибудь обидное! Долго потом вспоминать придётся – Николка, вон, и медные пятаки пальцами пополам сгибал, и мог разогнуть руками самые крепкие подковы. Теперь все девки деревенские норовили ему на глаза попасться да приглянуться – а вдруг, сосватает? Только Николка насчёт этого и не задумывался. Видно, чуял, что где-то далеко от этих мест его судьба. А тут ещё холодным осенним днём не стало его стариков – до женитьбы ли? В один час они ушли. Как-то вернулся Николка, и прямо с порога увидел, что дед Кузьма и его старуха лежат на лавках во всём белом. Подозвал его к себе старик, и чуть слышно сказал:
– Ну, вот и всё, Николка, настал нам срок – ничего с этим не поделаешь. Теперь один остаёшься жить. Хочу напоследок открыть тебе две тайны. Здесь, под печкой закопаны деньги – медь и малость серебра. Всю жизнь я их копил, всё хотел купить себе коня. Теперь его купишь ты. Только помни: бери коня всякого – рыжего, серого, гнедого, буланого, но только не вороного. Чует моё сердце – как бы не нажил с таким конём беды. И ещё, хочу поведать про одно диво – про это мне рассказывал мой дед. Раз в год из Ведьмина омута, что от деревни в пяти верстах, в ночь на Ивана Купала выходят три русалки на бережку порезвиться, по лужайкам поскакать. Случись в тот час поблизости путник, они его тут же заставляют сыграть им на гуслях, там, или на дудке плясовую. И уж если русалкам он сумеет угодить – серебром наградят. Дадут столько, сколько сможет унести. А коль им его игра не люба будет – не обессудь, утащат в омут. Парень ты удалой, на всякое дело гожий. Прожить сумеешь и простым деревенским ремеслом. Ну а уж коль случится крайняя нужда, что хоть головой в омут – попытай удачи. Авось, повезёт…