И достаю свою мазню из этюдника. Думал, сквозь землю провалюсь. Но ничего, выдержал. Как рак, красный стою, холст в руке, показать не решаюсь. Все гости сбежались – человек десять – парни, девчонки.
Тут Игорь ко мне подходит и так по-хозяйски:
– Ну-ка, ну-ка дай посмотреть, что ты там ночами вымучивал, какой шедевр.
Забирает у меня холст и ставит на стул посередине комнаты на всеобщее обозрение. А у меня в голове: «Вот моя настоящая минута позора!» Если бы гости вход не загораживали, то убежал бы – только меня и видели. Зубы стиснул, весь потом покрылся, но стою.
А все молчат. Смотрят то на картину, то на Игоря. Он ведь среди всех самый авторитетный и понимающий. А тот тоже молчит. Многозначительно бороду мнет и разглядывает мою мазню, будто никогда не видел. Долгую такую паузу держал, я уже потихоньку стал к двери пробираться. Но тут Игорь изрек:
– Ну, ты, Сева, просто ошарашил! Это же настоящий шедевр! Посмотрите, какая глубина мысли, какая экспрессия! А мазок, какой уверенный! Поздравляю! А тебе-то, Настя, как повезло! Такие вещи обычно не дарят. Это же можно сразу в частную коллекцию или музей, м-да!
И Леха тут же рядом головой кивает и поддакивает. Тут все наперебой давай мою картину хвалить; я уже немного приободрился. Настя за молотком кого-то послала, чтобы тут же над кроватью мой шедевр водрузить. Прибили, повесили. Ну а потом, конечно, все в большую комнату, за стол. Торт, вино – все своим чередом. Я даже в роль непризнанного начинающего гения вошел.
Перед уходом я еще раз в Настину комнату зашел. Весь вечер моей картиной восхищались, может, думаю, я чего-то не понимаю? Надо свежим непредвзятым взглядом свое творение оценить. Зашел, глянул – мазня мазнёй. Но все довольны, а именинница больше всех. Может, до сих пор моя картина у нее в комнате висит. Вот вам истинная история одного шедевра.
Все помолчали.
– А что дальше было? Ну, у вашего друга с Настей, – спросила молоденькая Лиза и смутилась.
– А ничего. Что-то у них не заладилось. Не знаю. А потом я институт закончил и уехал из Москвы. 90-е годы, перестройка, тут ни до чего было, каждый выживал как мог.
– С друзьями отношения поддерживаешь? – поинтересовался солидный и вдумчивый Владимир.
– Да так… Как придется. Изредка перезваниваемся. Леха тоже после института к себе в Воронеж уехал. Сейчас, кажется, в художественной школе преподает. Игорь долго перебивался. То без работы, то в торговлю кинулся, одно время менеджером в какой-то зарубежной компании работал. Но, где-то года два как устроился помощником одного известного галериста, – Всеволод назвал фамилию, – вроде доволен.