члена. И если цена этому – немного пролитых слез мышки-малышки, то так тому
и быть.
Глава 3.
Кимберли.
Дышать становилось труднее. Боль сковала все тело. В ушах звенели мамины
крики. Невыносимо это переживать снова и снова. Все тело горело. Я была в аду.
Пожалуйста, пусть это прекратится. Пожалуйста, я хочу проснуться.
Обеспокоенный голос звал меня, выкрикивал мое имя, пытался спасти меня
тонущую в глубинах воспоминаний.
Но я не могла заставить себя открыть глаза и продолжала тонуть, хотя знала, что
это всего лишь сон, что я всего лишь сплю.
Мне было больно. Агония поглощала меня.
Такие родные фиалковые глаза смотрели на меня и призывали проснуться.
– Давай же, Ким, проснись…
Папа…
Огромная жгучая волна огненной лавы вытолкнула меня на свет.
– Святое дерьмо, ты напугала меня!
– Дэниэл?
Мое лицо было крепко прижато к твердой груди блондина.
– Я переживал.
Его слова звучали искренне и раздавались приятной вибрацией по его груди.
– Что ты делаешь в моей комнате?
Дэниэл осторожно выпустил меня из своих объятий, встал с кровати и подошел к
открытым дверям балкона.
– Моя кровать прямо за стеной от твоей кровати. Я услышал как ты кричишь.
Тебе часто снятся кошмары? – спросил он озадачено.
– Не так часто, на самом деле.
Наши взгляды встретились. Что-то промелькнуло в его глазах и соблазнительная
улыбочка расползлась по его лицу.
– Ты такая секси по утрам.
После вчерашнего ночного инцидента, я должна была послать его куда
подальше, но вместо этого, почему то рассмеялась. Искренне. Громко. Этот
странный парень начинает нравиться мне.
– Я рад, что тебе уже лучше. – Он попятился к двери. – Пойду, пожалуй.
…
Завтракали мы в полной тишине, не считая бряканья столовых приборов о
тарелки, и косых взглядов на страдающую от похмелья Сару.
Тишина продлилась недолго. Рыжая змея зашипела:
– Вижу, сестренка, вчера ты повеселилась на славу.
– Могла бы хоть раз в жизни притвориться, что сочувствуешь мне, Сирша, –
промямлила девушка в ответ морщась от нового приступа подступающей
тошноты.
– Могла бы не напиваться.
– Девочки!
Алисия хотела охладить пыл дочерей, но этого у нее не вышло. Для Сирши
мачеха не была авторитетом.
– Ваш маленький цветочек расцвел, мамочка.
«Мамочка» было сказано максимально мерзким голосом. На лицо Алисии легла
тень печали, но она быстро «надела» улыбку обратно на себя.