В середине дня сердце Милы забилось, как мышка, попавшая в мышеловку. Женька – сыр, его хотелось попробовать! Но Мила знала боль мышеловки…
Поезд, испустив тяжелый вздох, остановился, чтобы отдышаться и набрать в стальные лёгкие побольше свежего зимнего воздуха.
Женька-Пират выманил Милу из душного вагона. Девушка, словно бабочка, выпорхнула из него и попала в объятия сильного Женьки. Они, не спеша, прохаживались по перрону, не замечая вокруг ни задумчивых продавцов плюшевых игрушек, ни помятых пассажиров…
Вечером они пили горячий кофе. И было чувство семейного счастья, а пассажиры, посапывающие, играющие в карты, разгадывающие кроссворды, – соседи жилого многоквартирного дома на колесах.
Мила отвлеклась от Пирата и окинула быстрым взглядом свой временный дом на колёсах: поезд был фирменный: ковровые дорожки алым бархатом прильнули к полу; белоснежные накрахмаленные занавески мирно колыхались на окнах.
Ночью Женька-Пират и Мила оказались в тамбуре. Тамбур кашлянул и выпустил пар. Яркая вспышка прошла между мужчиной и женщиной: губы сомкнулись, дыхание стало прерывистым…
Женька, словно рыбак-виртуоз, ловко закинул крючок в глубь сердца девушки.
Мила поняла, что ее «крыша» окончательно съехала и стала жить своей отдельной жизнью. Но пора включить разум! Девушка резко оторвалась от его губ, объяснив недоумевающему Женьке, что хочет спать: завтра утром Москва отрезвит их обоих. Разочарованный Женька, так галантно ухаживавший за ней в течение целого дня (как оказалось – напрасно!), бухнулся на вторую полку и засопел. Вот и вся любовь-морковь!
Девушке не спалось: крючок достиг своей цели – и отцепить его было не так-то легко!
Будили за два часа до прибытия в Москву. Хотелось спать: измученные бессонницей глаза сопротивлялись встрече с утром-озорником… но нужно было просыпаться, чтобы собрать вещи, привести в порядок лицо, а самое главное – настроить себя на нужную волну.