Майор стоял, не шевелясь, обдумывая услышанное.
Прошлое.
Теперь что-то в облике незваной гостьи казалось ему знакомым. Что-то, скрывающееся за линзами очков, в интонациях и голосе, под волосами, точнее, под париком, он был уверен в этом. Воспоминания походили на вспышку молнии. Шейборн выпрямился, пытаясь удержать равновесие и преодолеть дрожь.
Она легко шла по улочкам, ведущим к Пале-Рояль, затем по переулкам к улице Пети-Шам, время от времени заставляя себя замедлить шаг из опасения, что быстрый темп привлечет ненужное внимание. Поздний июньский вечер радовал прохладой, хотя прогретые булыжники мостовой, ворота и стены с южной стороны уже намекали на предстоящую жару. Женщина остановилась и провела рукой по камню, покрытому песком, словно патиной. Впереди была видна таверна, в которой она иногда останавливалась, сейчас шумная и полная посетителей. Скрывшись от посторонних глаз в тени, она сняла бросавшийся в глаза новый и очень дорогой парик и накинула капюшон шелкового плаща.
Сейчас у нее нет желания ни с кем встречаться, говорить и объясняться. Она мечтала вымыться и провести час-другой на балконе с бокалом «Пуйи-Фюме», источающего особенный дымный аромат. Вино было куплено вчера в Марэ у еврейского лавочника, имевшего хорошие связи с виноделами из плодородных долин Луары. Больше всего на свете она хотела сейчас остаться одна.
Пожалуй, следовало послать кого-то предупредить Шейборна. Передать с ним записку. Или пойти лично, но говорить шепотом и в темноте, не зажигая свечи. Можно было найти несколько вполне действенных и безопасных способов, однако она ими не воспользовалась. Пошла лично и сказала то, о чем следовало молчать.
Прошлое.
От этого слова охватывал стыд и закипала кровь. Прошлое сделало из девушки, которой она была, женщину, которой стала.
Она осмелилась отправиться к Шейборну лично, потому что люди из полицейского и военного министерств искали не только его, но и ее саму. Проведя шесть лет в подполье, она исчерпала все возможные способы спрятаться. Смерть может настигнуть ее раньше, чем майора, и будет чудо, если этого не случится. Английский шпион, переполошивший всю Францию побегом из Байонны, не только не уехал в Испанию, но и пробрался на север, к самому логову Наполеона. Почему Шейборн так поступил?