– Спасибо, Лала, – тихо промолвил Рун.
– Пожалуйста, мой зайка, – ответила Лала тепло.
– Рун, – снова позвала она его через некоторое время.
– Что?
Она подняла голову и посмотрела ему просяще в глаза
– Давай присядем и посидим подольше. Ну, рядышком. Раз уж ты меня даже за ручку не держал сегодня ночью. Соскучилась. И магии бы надо. Поднакопить. А-то наобещала девочке подарок. Обычно, Рун, феям достаточно легко даётся наколдовывать игрушки. Все ж сами были детками, а в детстве колдуешь себе кукол. Но я-то слабая была всегда, не слишком много практики, мне это трудно. Не знаю, выйдет ли ей дудочку наколдовать. Или хотя бы куколку какую. Переживаю из-за этого.
– Я сие предвидел, – довольно похвастал Рун. – Поэтому сходил на рынок. И дудочку купил.
– Правда?! – обрадовалась Лала безмерно.
Рун кивнул.
– Да ты же мой хороший! – воскликнула она с чувством. Обхватила его за шею, их лица сблизились, и Лала вдруг замерла.
– Ой, – сказала она виновато, немного покраснев. – Чуть не расцеловала тебя, Рун.
– Чёрт! – в притворном огорчении вздохнул он. – Опять я нецелованный остался.
– Чем же тебя отблагодарить за дар столь ценный, за заботу, суженый мой? – ласково спросила Лала, сияя.
– Хм, – призадумался Рун, хитро прищурившись. – Ну, давай посидим рядышком. По мне вполне хорошая награда.
– Ну так и быть, – разулыбалась Лала. – Только, Рун. Помоги мне на лавочку усесться. А-то как бы не упасть.
Самым удивительным из времяпровождения с Лапой наверное было её счастье. В ней всё всегда очень нравилось Руну, но это было что-то особенное. Кто не видал счастливых людей, тот не поймёт, кто не видал счастливых девушек, не поймёт вдвойне, кто фей объятий не встречал счастливых, тот и на треть не будет близок к истинной картине в своих попытках жалких счастие представить. Это же не только её улыбка, её сияющее личико, её лучащиеся радостью озорные глазки. Это и её хорошее настроение, словно передающееся из её души прямо в твою, порождая там яркий свет, и журчащий нежный её голосок, и безмерно трогательные интонации слов. И каждый жест, и каждое движение. Всё источает гимн стремленью жить и наслаждаться прелестью добра и теплоты, дарованными небом. Ну вот что-то такое. Ну как это опишешь, нету слов. Чтоб передать те чувства. Она становится словно солнышко, только проливающее на всё вокруг не свет, а счастье. И когда счастье это вызвано тобой, когда прижмёшь её к сердцу, как что-то самое драгоценное в мире, и она начинает светиться, и с каждою минутой всё сильней, а если долго так сжимать её в объятьях, то и отпустишь, а она не угасает, всё освещает тебе душу. Как это может не согреть внутри, не пробудить там что-то самое… глубинно трепетное. Наверное это и есть истинный рай. Сравнится ли покой средь райских кущ с волнением и радостью блаженства быть рядом с кем-то, кто тебе столь дорог? И для кого столь дорог ты. Навряд ли. Пусть ангелы завидуют в эдеме, что на земле есть эдакое диво. Меж двух сердец. Как будто не влюблённых. Но упоённых близостью друг к другу. Может сегодня дело было не только в близости, не только в объятьях, в чём-то ещё. Рун не знал. Но разве это важно, в чём причины. Когда она зажглась безмерным счастьем. И озаряет им тебя и всё вокруг. Они сидели, обнимаясь. Говорили о разных пустяках. Смотрели друг на друга. И было в её взгляде столько чувств. Разнообразных сразу. И капельку насмешки добродушной, и чуточку смущенья и волненья, и много-много ласки и тепла, доверие, привязанность, надежда, немножечко кокетства, благодарность. И бесконечность милого невинного девичьего очарования. И это длилось и длилось. И не хотелось, чтобы закончилось. Жаль, что конец бывает у всего. Примерно через пол часа снаружи совсем рядом с домом послышался топот копыт и ржание.