– А мне и теряться-то не от кого… – хриплым голосом ответил ребёнок, откашлявшись.
– Как же так? – удивился Филипп, снимая с себя пальто и накидывая на дрожащие плечи девочки.
– Я ничейная. – Голос стал увереннее, но в глазах по-прежнему застыл испуг.
– Где твои родители?
– Вы не понимаете? Я ничейная, – развела руками девочка, будто пытаясь показать свою ненужность огромному миру пустыми маленькими ладонями.
– Как же так? – растерянно повторил свой вопрос мужчина.
– Так бывает, – грустно повела плечами она.
– Как тебя звать?
– А у ничейных есть имя?
Филипп повёл бровью, не найдя ответа.
– Меня зовут Алисой.
Филипп тяжело вздохнул:
– Что же делать теперь с тобой… Не оставлять же тебя здесь.
– Но ведь другие оставляли…
– А я не оставлю. – Уверенно ответил он.
Девочка улыбнулась в ответ. И эта улыбка была первой после одной улыбки из прошлого, которая согрела Филиппа. А он уже решил, что больше никто не умеет так тепло улыбаться…
– Ну что, поднимайся, Алиса. Пойдёшь со мной. – Смело заявил мужчина, протягивая девочке открытую ладонь.
– А можно я возьму с собой этого зайца? – девочка высунула из-под его пальто плюшевого кролика и протянула Филиппу.
Мужчина одобряюще кивнул:
– Мартовский?
– Нет. Майский. Он родился в мае… – девочка вздохнула, вложив свою руку в ладонь мужчины. – В самом тёплом месяце во вселенной. Ему повезло.
– А тебе не повезло?
– Я родилась 29 февраля. И мой день раз в четыре года. Как вы думаете, мне повезло?
Филипп задумчиво пожал плечами. Он озадаченно взглянул на часы на другой руке, которую не сжимала девочка, и тотчас подъехал автобус. Мужчина пропустил Алису вперёд и усадил на сиденье, поправив своё пальто на её плечах.
Вера слегка удивилась, когда открыла входную дверь и увидела рядом с мужем незнакомую девочку, укутанную в его пальто. Она пропустила обоих в квартиру и закрыла за ними дверь.
– Что это значит? – она удивлённо уставилась на мужа.
Девочка замерла в углу.
– Она потерялась… – виновато произнёс Филипп.
– Я не терялась, – едва слышно возразила Алиса.
Вера не обратила на её замечание внимания.
– И что дальше? – фыркнула она в ответ мужу.
– У тебя совсем нет чувства сострадания? – удивился Филипп.
– О каком чувстве сострадания идёт речь, милый? – Вера развела руками.
– Завтра я пойду с ней в дом опеки. Ты посмотри: она голодна и озябла. Я бы не смог с этим жить, зная, что оставил её одну под дождём.