– Лисси! – ага, и имя под стать. Явно ненастоящее. Зато никак не пышка, очень даже стройненькая. Чем-то неуловимо напоминающая Марселин…
Лукас сместил рыжую на первое место.
Интересно, какой будет четвертая?..
Она оказалась с очень темной кожей и копной косичек, торчащих во все стороны. Мулатка?! И здесь?! Тоже стройная, очень фигуристая…
– Стефи, – лукаво улыбнулась она ошалевшему Лукасу. Зубы показались нереально белоснежными на фоне почти черных губ. Интересно, как будет выглядеть член в их обрамлении?..
Четвертая так же быстро покинула комнату, оставив Изморозь в совершенно расстроенных чувствах, прислушивающимся к стуку множества молоточков в висках и тяжелому стуку в груди…
– Так какую тебе хочется сильнее, мой дорогой друг? – Русалка бесшумно оказалась напротив Лукаса. Точно, волшебство!
– Даже не знаю, – признался Изморозь. – Наверное, тебя. Но ты-то явно стоишь дороже.
– Намного, – кивнула Русалка. Ситуация ее явно развлекала, – но если не я, то кто?
– Если Стефи, то это будет дороже?
– С чего бы цене меняться? У нас твердая такса, согласованная в магистрате, и у господина Фуррета.
– Ну она же… – Лукас не смог подобрать нужных слов, поэтому лишь неопределенно помахал.
– У нее не поперек, – хихикнула Русалка, прикрыв рот непонятно откуда взявшимся веером. Над тканью блеснули смеющиеся глаза. – Жди, сейчас девушка придет. Ей захватить пива или вина?
– Лучше просто воды, если это не запрещено магистратом и господином Фурретом.
– Нет, магистрат только за. Алкоголь толкает на всякие глупости.
Русалка вдруг подмигнула:
– Просто воды?.. Ты мне нравишься все больше и больше, дорогой гость!
Стефи не заставила себя долго ждать. Дверь она толкнула задом – руки заняты подносом с двумя кувшинами.
– Один с пивом, один с водой. Хозяйка сказала, что ты отказался от вина. Обычно мужчины пьют вино, когда трахаются.
Девушка поставила поднос на крохотный столик возле дивана, закрыла дверь на щеколду – та клацнула, будто взведенный затвор цагры [тяжелый боевой арбалет]. Шагнула поближе к Лукасу, который так и сидел на диване. Закружилась по комнате, в неком подобии танца.
Изморозь встал, подшагнул к ней. Крепко схватил за тугой зад, сминая ткань:
– Раздевайся, девочка. Пока не сорвал. Будет жалко, оно красивое.
– А я красивая? – очень серьезно спросила Стефи, стягивая платье через голову. На шлюхе остался только невесомый поясок из дюжины ниток разноцветного бисера на бедрах. Да еще две зеркально-одинаковые татуировки, спускающиеся от ключиц к грудям. Непонятный орнамент, весь изломанный четкими жесткими линиями, совершенно не идущими к прочей ее округлой женственности.