Мрачный лес начинался сразу за забором нарядного коттеджного поселка, но казалось, что между пряничным домиком на пригорке и дикой берлогой в лесу лет триста развития цивилизации или даже- целых пятьсот.
По утрам солнце никак не могло пробиться под корни старой ели, и чудища лениво спали до самого обеда на грязном полу своей неуютной берлоги. Только вот обеда у них никакого обычно не было.
Папаша Чума храпел дольше всех, привычно закрыв большими лапами косматую голову, чтобы не слышать, как пищат его голодные тощие дети.
Его жена по прозвищу Баба, спала плохо и тревожно. Старые крошки, обломки рыбьих костей и иголки от прошлогодней елки то и дело впивались ей в бока. А еще дети так и норовили подползти к ней поближе, чтобы хоть как-то согреться. Ее неказистая шубка давно истерлась на грязном полу, так что, тепла от матери детям доставалось не много. Баба так долго жила в ужасных условиях, что сил на борьбу с тяжелыми обстоятельствами у нее уже не было.
От голода и холода дети в берлоге постоянно вскрикивали и подвывали. Устав от их воплей, Баба вскакивала с пола, чтобы стряхнуть с себя эту ревущую ораву. Тогда дети начинали цепляться ей за лапы, продолжая требовать еды и заботы.
Когда Баба уставала отбиваться от злобных зубастых детенышей, она кидала им старую головешку из потухшего костра, чтобы они хоть что-то погрызли. И тогда в берлоге начиналась шумная драка, все царапались и кусались, старшие со всей силы отталкивали младших, не подпуская их к еде. Тот, кому удавалось выхватить головешку, дразнил остальных, поднимая добычу повыше, чтобы те не смогли ее достать. Старшие ревели, улюлюкали и гоготали, младшие пищали и жалобно скулили.