Похоронив мужа, мать не осмелела, наоборот, стала еще тише и рассеяннее. Вечерами она беззвучно рыдала, вздрагивая всем телом, забывала выключить плиту, пока газ не поднимался к потолку синеватой струйкой, а начав гладить, бездумно водила утюгом по доске, прожигая дыры на одежде.
– Ты его убила, – однажды прошипела она мне в лицо. Тщедушная, морщинистая, замотанная в платок, она стала похожей на ящерицу. Возвращаясь из школы, я часто заставала ее греющейся на солнцепеке в огороде, но услышав стук калитки, мать вздрагивала и скрывалась в доме.
Моя уверенная поступь, как когда-то шаги пьяного отчима, заставляли ее прятаться, и получив аттестат, я решила уехать. Место выбрала первое попавшееся: в школу приходили из ткацкой фабрики, единственной оставшейся в райцентре, набирая работниц. Заводской автобус забирал новичков ранним утром, я стояла в стороне от стайки девочек, которых провожали мамаши. Все пришли налегке, и мой чемодан казался самым тяжелым. Я одна ехала на веки вечные, а не перебиться первое время. Водитель пытался шутить и чуть ли не заигрывать со мной, но эти глупости меня не занимали. Я смотрела вдаль – там, за кромкой чахлого леса, утлыми гаражами и складами прошлогодней картошки начиналась моя новая жизнь.
III
На заводе меня оформили уборщицей. Он улыбнулся мне, когда я выходила из отдела кадров, и велел предъявить пропуск – охранник, дежуривший у входа. У него были длинные мягкие волосы, волной набегающие на лоб. «Добрый», – подумала я. – «Не полезешь в драку с такими локонами».
Но от моего зоркого взгляда ускользнуло все остальное. А главное, что я проглядела, хоть и смотрела в упор, было обручальное кольцо на его пальце. Я зажмурилась, бросаясь в это приключение, начавшееся на фабричной проходной. Он задержал взгляд на моем пропуске, а я уставилась ему в лицо – и с трудом отвела взгляд.
Была ли я наивна или, быть может, недостаточно внимательна, хотя уборщице полагается обладать острым глазом? Мне ли не знать, что есть ящики, закрыть которые не так легко, как открыть?
Мы сошлись, уборщица и охранник, чем не пара? Любовь вырастает из любого сора, вот и наш роман расцвел на мусорной куче. За день я наметала груды пыли и ниток, гремела металлическим совком, ходя по цехам. Я виляла шваброй как лисьим хвостом, но так и не научилась заметать следы. А следы вели в чулан, где хранился инвентарь и форменная одежда, которую мы носили – я черный халат, он синюю рубашку с нашивками.