В Самаре я погостил у одного видного датского агронома и консультанта в области сельского хозяйства. Мы прогулялись по льду Волги, на берегу которой стоит город. Когда я приехал в Уфу, там был открыт рынок, из-за чего наблюдалось большое оживление. Я завершил подготовку своего снаряжения и в дополнение к тому, что у меня имелось, добыл енотовый и бараний тулупы, а также валяные шерстяные сапоги[13] – теперь я был достаточно хорошо экипирован для трехдневной поездки на санях через Урал в Екатеринбург.
Глава II
О неизведанной Сибири
Пересечение Урала. – С Сибиряковым. – Земля будущего. – Пасхальное шествие
Прошло много времени, прежде чем я сумел объяснить управляющему станции в Уфе, что мне были нужны извозчик и три лошади (тройка). В конечном счете он понял, что я от него хотел. В повозку были запряжены три борзых коня, которым так хотелось пуститься вскачь, что их едва сдерживали три могучих крестьянина, пока все не было готово. В то время когда запрягали коней, я сидел в комнате писаря и наслаждался русским чаем из самовара. После этого я вышел во двор и уселся в упряжку на солому, покрытую подушками и мехами. Крестьяне вывели коней, и мы помчались вперед. Мы неслись по ровной дороге, вниз и вверх по склонам, через покрытые льдом реки. На самых крутых подъемах мне больше всего хотелось попросить извозчика снизить скорость, но вместо этого раздавались удары плетью с дружелюбными и в то же время бешеными криками: «Лусатейма! Ай, голубчик!», и мы неслись на восток без остановок, пока не сделали первый привал в сорока верстах (около шести миль)[14] от Уфы.
За те три дня и три ночи, что я ехал через Урал до Екатеринбурга, дорога была однообразной, путешествовать одному было скучно. Мы ехали днем и ночью, останавливаясь только для смены лошадей. Холодный пейзаж, который мы проезжали, был пустынным и безжизненным. Я видел между деревьями двух отвратительно каркающих воронов – но больше никакой живности. Периодически нам попадались крестьяне. Когда они слишком мешкали, уводя своих коней в снег глубиной с локоть, чтобы мы могли проехать по узкой дорожке, извозчик хлестал их плетью по спине или лицу. Сочувствие, которое я испытывал по отношению к этим так несправедливо пострадавшим людям, не уменьшало их боль.
Утром третьего дня после отъезда извозчик сказал: