Ты должна сдержаться. Ты справишься.
– Я полицейский, да, – отвечаю я и киваю в сторону водителя. – Вам нужна скорая помощь?
Теперь говорит другой рабочий. Его шапка съехала набок, и он дышит, как собака.
– Скорая помощь? – хохочет он, словно я рассказала самую смешную шутку на планете. – Послушай, дорогая, тут нужно лишь подкрепление.
Только после этих слов я начинаю по-настоящему понимать ситуацию. Водитель не ранен – ему просто не дают сбежать. Рабочие удерживают его, а не зажимают раны. Когда мой разум немного проясняется, я, наконец, слышу, что кричит водитель. И слова неприятны.
– Ты, пакистанский хрен, отпусти меня, – слова вылетают из его рта как яд, на губах пузырится слюна. – Отпустите меня, идиоты.
Я нагибаюсь и внимательно смотрю на него. Он примерно моего возраста. Одет в мешковатую футболку и широкие спортивные штаны. Он запыхался, но все еще очень возбужден. Я снимаю наручники с пояса и знаком даю понять рабочим, чтобы они свели запястья подозреваемого. Те с легкостью это делают, и я с облегчением вздыхаю, когда мне удается застегнуть наручники, ничем не выдав в себе новичка. Теперь работать будет полиция. Вы можете отойти. Парни отпускают подозреваемого и, отряхиваясь, отступают. На месте аварии остались только он и я. Подозреваемый успокоился, и я стою рядом с ним какое-то время, держа его за наручники. Он все еще лежит на боку. Поворачивает голову в мою сторону, и я вижу на его щеке, которая была прижата к асфальту, ссадины.
Только спустя несколько секунд я понимаю, что рабочие не зажимают раны водителя, а удерживают его на месте.
– Могу я встать, мисс? Пожалуйста!
Мне еще только предстояло узнать, что слово «мисс» часто свидетельствует о том, что подозреваемый уже отбывал тюремное заключение. Так заключенные обращаются к надзирательницам. Однако тогда я об этом не знала. Я работала всего три недели.
Он успокоился. Он худой. Почему нет?
– Хорошо.
Я тяну за наручники, и подозреваемый встает. Еще до того, как успевает вытянуться в полный рост, я осознаю свою ошибку. Он хоть и худой, но высокий. Очень высокий. Выше 180 сантиметров. Я не отрываю от него взгляда и наблюдаю, как он выпрямляется и возвышается надо мной. Вот дерьмо.
В моей рации раздается треск, и я слышу, что диспетчер называет мой номер.
– 215 Эн Ай, прием! Вы на месте?