Верданск погрузился в сумерки, когда на его тихой улочке возле деревянного дома с резными наличниками остановился серебристый «субару».
Доктор Завьялов заждался, стоя у дороги и выглядывая машину Ильи. Тот вышел, и друзья крепко обнялись, похлопывая друг друга по плечам.
– Я думал, никогда не доберусь до вашего поселка, – проворчал усталый, но довольный Илья. – Это чудо, что мы наконец здесь. А вот Аня, знакомься! – представил он свою спутницу. – Аня, это Антон.
Высокий худощавый мужчина в плаще с капюшоном, джинсах и резиновых сапогах галантно подал девушке руку со словами:
– Дождь пустился. Идемте скорее в дом, не то промокнете. Придется вас лечить. Постельный режим и все такое…
– Постельный режим? – шагая рядом, толкнул его локтем Илья. – Ты сразу берешь быка за рога!
– Прекрати, – покраснел Антон, как это бывало с ним в школе.
– Да ладно, не смущайся. Вижу, ты тут совсем одичал.
Завьялов мало изменился за то время, пока они не виделись. Разве что повзрослел и еще немного подрос. Чисто выбритое лицо, длинный нос с горбинкой, серые глаза, светлые волосы, ресницы и брови делали его похожим на немца. В старших классах его так и дразнили, – «фриц».
В доме было тепло и уютно. Большая печь, покрытая синими изразцами, занимала половину комнаты и служила украшением. На столе блестел начищенными боками самовар, на блюде остывали пироги с ягодами.
Ощутив запах сдобы, Илья почувствовал зверский голод.
– Я бы сейчас целого барана съел, – пробормотал он.
Аня тоже без церемоний набросилась на еду. Доктор откровенно любовался ее стройной фигуркой и пышными вьющимися волосами.
– Нравится? – с полным ртом шепнул Илья.
– Красивая девушка…
– Забирай, пока я добрый. Здесь у вас таких нет.
– Не скажи, – возразил Антон. – Я тебя познакомлю с одной, Ириной зовут. Ахнешь! У них с мужем намечается гостиничный бизнес.
– Может, я завтра же там и поселюсь?
– Гостиница еще не совсем готова к приему постояльцев. Вряд ли они сдадут тебе номер без надлежащих удобств.
– Разберемся, – улыбнулся Илья. – Ты-то как? Прижился в этой глуши?
– Открыл свою частную практику и не жалею. Деньги невелики, зато никто мной не командует.
– В этом мы с тобой схожи. Свобода превыше всего! Я захотел, сел в машину и прикатил в твою «тмутаракань». Художник в неволе творить не может!