Однажды случилось происшествие – хозяйская собачка родила щенков. Это было чудо. Все дети несколько дней только об этом и говорили, толпясь на прогулке возле крыльца, под которым лежала собака со щенками. Раньше такого чуда никто из них не видел.
Иногда на прогулке дети группой ходили на горку – самое веселое развлечение, где постоянно каталась местная детвора. То, на чем катались деревенские дети, Игорек больше не видел никогда и нигде: бралось большое решето, внутрь помещался навоз, заливалось все это водой и оставлялось на морозе. Получался ледяной круг, как современная “ватрушка”. Другой “транспорт” представлял собой длинную скамейку, которая так и называлась – “скамейка”, но только у нее было не две пары ножек, а одна и посредине. Скамейка ставилась вверх ножками, на нее становились, держась друг за друга, впереди и сзади ножек человек до двадцати, и вся эта орава летела неуправляемая каждый раз в сугроб. Получалась огромная куча – мала, с криками, воплями, смехом, часто с шишками и синяками, а то и с переломами. Детям тоже давали “скамейки”, только очень маленькие и для маленьких-маленьких горок. Сын хозяйки, почти взрослый парень, с которым дружил Игорек, сделал специально для него “решето”. Игорек этим гордился безмерно – он мог кататься на горке сам.
Периодически дети группой ходили в баню. Мыли их воспитатели поочередно, заводя по несколько человек. Валентина Ивановна, как всегда, с Игорьком мылись последними, когда все дети были перемыты и ложились дома спать. Использовалось тогда жидкое мыло, вонючее и ядовитое. Игорек не любил баню и постоянно капризничал, и кричал: то щиплет глаза, то чулок ему не на ту ногу. Валентина Ивановна нервничает. Она боится: уже ночь – темно, баня на краю деревни у самого леса, они совсем одни, а он еще громко кричит. Она уговаривает: “Тише, тише”. А он, ни в какую, кричит еще громче. Ох, и доставалось же бедной матери. Так однажды, выйдя из себя из-за очередного такого концерта, Валентина Ивановна отхлестала Игорька чем подвернулось. А подвернулась еловая лапа, и показались малюсенькие капельки крови от иголок. Мать испугалась и в слезы. Сын от удивления опешил и молчит, а мать – плачет. И трудно здесь понять: кто кого обижает, кто кого наказывает.
* * *
Однажды Игорек сидел и смотрел в окно на улицу. В это время мимо дома проходил какой-то военный с вещмешком на плече. Стоявшая рядом мать, постоянно думавшая о муже, от которого уже очень давно не было вестей, как бы выражая неосуществимую мечту вслух, бессмысленно сказала: “А вон твой папа идет”. И только она отошла, как Игорек сорвался с места, на ходу схватив только шапку, и бросился на улицу за военным, крича: