Зинаида Петровна оказалась кладезем информации о старинных книгах, и Владимир Семенович пользовался энциклопедическими познаниями женщины в области древней литературы, мифов и преданий.
На ангельские крылья за спиной работницы библиотеки Вышеславский не обращал внимания – так было нужно для дела. Долгие кропотливые поиски, допросы и сидение над книгами дали-таки результат! Старый профессор наткнулся на сведения об ангельском архиве, крылатые жители небес, в отличие от своих адских коллег, педантично протоколировали свое присутствие в мире людей, занося каждый поступок в книги бытия, и хранили весь этот архив в одном месте.
Старый профессор долго выяснял местонахождение архива и еще дольше выяснял, как в него попасть. Нужно было разрешение библиотекаря и ключ архивариуса.
С ключом было просто – выследить толстого архивариуса было делом техники, добыть ключ – делом умения и мастерства, а вот получить разрешение библиотекаря – это была задачка посложнее! Силой вырвать такое разрешение нельзя, требовалось действовать тонко и умно.
Владимир Семенович пару раз посетил библиотеку под видом праздношатающегося горожанина, оценил обстановку и строгость Зинаиды Петровны. Легко и просто попасть в архив не получится, штурмом эту крепость не взять, требовалась методичная осада.
Вышеславский снял квартиру неподалеку от библиотеки, все чин по чину – прописка у него была местная, он выправил себе документы, даже устроился на неполный день в одну из местных школ дворником и зачастил в библиотеку. Читать он любил с детства, а годы академических изысканий научили его не только проглатывать информацию, но и систематизировать ее, отбрасывая ненужное, оставлять саму суть книги.
В первый год осады Владимир Семенович почти не говорил с Зинаидой Петровной, обмениваясь сухими общими фразами, но читал он при этом просто в огромных количествах. Сотрудница библиотеки поначалу с подозрением отнеслась к посетителю, бравшему в день по две-три книги и возвращавшему их буквально через пару суток. Зинаида Петровна устроила для Вышеславского целый экзамен по содержанию прочитанных книг, и, к ее полному удивлению, Владимир Семенович легко и непринужденно пересказывал романы Достоевского и Толстого, наизусть читал отрывки из греческих поэм, а уж стихов в его памяти хранилось столько, что можно было просидеть всю ночь, слушая, как он декламирует Бродского или Пастернака.