Еще Клава увлеклась запрещенным в те года Есениным. Его считали упадническим поэтом…
– Нет, никто так не может писать!.. Никто. – Клава вздохнула. – Ни у кого из поэтов нет такого лиризма, у него в стихах печальная грусть, и эта грусть заставляет думать о том, что не все на свете так совершенно, как хотелось бы, и ничто на белом свете не вечно… Есенин описывает природу так, что его личные чувства и образы тесно переплетаются с русским пейзажем, они мелодичны и душевны.
Поговорить о Есенине можно было тогда лишь с самыми верными друзьями. Такой подругой для Клавы была Зина. Ей она читала стихи любимого поэта:
Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных.
Я хотел бы затеряться
В зеленях твоих стозвонных.
По меже, на переметке,
Резеда и риза кашки.
И вызванивают в четки
Ивы – кроткие монашки.
Курит облаком болото,
Гарь в небесном коромысле,
С тихой тайной для кого-то
Затаил я в сердце мысли.
Все встречаю, все приемлю,
Рад и счастлив душу вынуть.
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть.
Зина, положив обе руки на гнутую спинку стула, а подбородок на руки, молча слушала подругу.
– Или вот еще одно, посвященное другу и поэту Клюеву:
Теперь любовь моя не та.
Ах, знаю я, ты тужишь, тужишь
О том, что лунная метла
Стихов не расплескала лужи.
Грустя и радуясь звезде,
Спадающей тебе на брови,
Ты сердце выпеснил избе,
Но в сердце дома не построил.
И тот, кого ты ждал в ночи,
Прошел, как прежде, мимо крова.
О друг, кому ж твои ключи
Ты золотил поющим словом?
Тебе о солнце не пропеть,
В окошко не увидеть рая.
Так мельница, крылом махая,
С земли не может улететь.
– Да… «Но в сердце дома не построил…» Как все слова точно подобраны… Слушай Клава, а ты сама не хотела бы писать так же, как и он? – Зина с любопытством посмотрела на подругу.
– Что толку хотеть, если я знаю, что у меня ничего не получится.
– Почему?
– Я слишком его люблю, чтобы подражать, подражание будет выглядеть нелепо, – Клава встала и подошла к висевшему на стене зеркалу. – И вообще, человек должен оставить после себя что-то неповторимое.
В комнату зашел двенадцатилетний Данилка. Кинув взгляд на девчонок и взяв с этажерки книгу, он направился к двери.
Когда дверь за Данилкой захлопнулась. Зина улыбнулась:
– Какой у тебя братишка растет, красавец…
– Скажешь тоже! Пацан как пацан, ничего особенного, – чуть ли не фыркнула Клава. – Во всяком случае не такой задира, как Сенька Воронцов…