Зимин покачал головой.
– Ох, пролетишь ты когда-нибудь со своим художеством!
– Пока Бог миловал. Или прикажешь свои кровные на эти дела тратить? Ну, уж хренушки!
– Ладно, клиента буду изображать я, – хищным движением Стас вырвал купюры из пальцев коллеги. – Короче, так: ты – на страховке, я толкую с хозяевами. Смотри по сторонам, держи ствол наготове. Покажется Гусля, не шмальни в него ненароком.
– Обижаешь!
– Не обижаю, – предупреждаю. В такой дождь всякое может случиться.
– Зато и следов никаких не останется.
– Тоже верно, – Стас зябко передернул плечами. – Ладно, я пошел. А ты зайди сзади и на всякий пожарный пропори шины. В смысле, значит, «Тойоте».
– Может, и «Ситроен» стреножить?
– Не спеши. Наша первая задача – клиент. А там посмотрим.
– Как скажешь, начальник, – Марат достал из кармана складной нож, но вместо лезвия выщелкнул шило. Опытный был малый, ничего не скажешь! – Будут еще какие пожелания?
– Никаких. Понадобишься, дам знать. Работай, маэстро! И смотри – чтобы аккуратненько!
Хлопнув соратника по плечу, Зимин сдержанным шагом направился к скучающему под тополями автомобилю. Машин на этом бесхозном пятачке насчитывалось около десятка, однако «головное» авто выделялось наличием на крыше шеренги дополнительных фар. Наверное, для того и поставили, чтобы подсвечивать задремавшим любовникам, напоминая о неумолимо тикающем времени. Как говорится, секунда – цент, а ночь – уже центнер. Во всяком случае, можно было всерьез усомниться, что скромные инженеры в поисках любовных утех посещают подобные места. Парадокс последних лет в том и заключался, что жить бедным было по многим статьям здоровее. Ни тебе холестериновых тортов, ни вредного бразильского кофеина, ни канцерогенных копченостей, ни замысловатых вензаболеваний. Бедные довольствовались цикорием, гречневой кашей и изученным до последней складочки телом родной жены. Некоторое однообразие компенсировалось сверхурочной работой, а жизненную энергетику подстегивали злые мысли о хлебе насущном…
Уже вблизи «Ситроена» Стас Зимин подумал, что неплохо было бы попросить у заказчицы надбавку за сырость и позднее время, ну, да что уж теперь… Тем более на надбавку следовало еще заработать.
Уж если день не задался с утра, то обычно так и хромает на подгибающихся ноженьках до самой ночи. Дмитрий давно заметил, что бывают дни нормальные, бывают счастливые, а бывают и такие – невезучие с самых первых минут пробуждения. Он даже заранее научился их вычислять – по мельчайшим нюансам вроде неурочного телефонного звонка, недобрых снов или подгоревшей каши. А сегодня у него высыпало все разом – и с Дианой поругались из-за пустяка, и чай оказался подделкой, и каша чертова подгорела. Пришлось вскрывать банку с салатом из морской капусты, и, конечно, в капусте оказались омерзительно пахнущие катышки – не то куски сгнившей рыбы, не то какие-то черви. Выругавшись, Дмитрий выбросил банку в мусорное ведро. Десять лет капитализма положительно не пошли России в прок. Страна курвилась и загнивала – и если бы только с головы. Как гнали брак в старые советские времена, так продолжали гнать и теперь. Зато цены накручивали чуть ли не каждый месяц. И воровать стали не в пример больше – уже даже не составами, а целыми территориями, на которых впору было создавать свои государства. Чиновники из скромного сословия превратились в элиту, торгуя участками под дома и дачи, отдавая рейдерам промышленные предприятия. Аферисты покрупнее – распродавали гектарами лес, направо и налево спускали за гроши цветные металлы и всевозможные углеводороды. Народом все больше овладевала апатия. Верно говорят: привыкнуть можно ко всему, – вот и к нынешнему беспределу, похоже, начинали привыкать. Ну, а те немногие, что не могли привыкнуть, спасались юмором, посещая концерты Задорнова и Жванецкого…