– Садись, горемыка, – ствол гостеприимно указал на стоящий в правом углу стол, на котором, подтверждая худшие подозрения, стояла полупустая «четверть» и глиняная миска с вареной картошкой.
Картину дополняли лежащая на столе старенькая «тулка» и стоящая посреди стола керосиновая лампа. Сняв со спинки плотно утрамбованный патронташ бурского типа и положив его вместе с несчастной рептилией на стол, я поставил сумку на пол и уселся на плотно сколоченный стул и огляделся. За годы, прошедшие с моего последнего визита ничего по большому счету, насколько можно было разглядеть в обманчивом свете острых солнечных лучей, пробивающихся через порядком продырявленные ставни, в доме ничего не изменилось, если не считать висящего в «красном углу» портрета Горбачева, вырезанного из какого-то цветного журнала. Раньше, если меня не подводит память, там висели портреты Ленина, Сталина и Андропова.
– А что тут у вас происходит? – невинным тоном поинтересовался я.
– Известно что. Пришло наказание за грехи наши, – дядя крутанул головой и уселся на застеленную воглым солдатским одеялом кровать.
Что интересно, ствол винтовки, лежащей на его коленях, будто ненароком был направлен в мою сторону.
– В смысле? – понимая, что в этом доме все-таки не «все дома» для поддержания разговора поинтересовался я.
Дядя проигнорировал вопрос и продолжал пристально рассматривать меня:
– Давненько мы с тобой не виделись.
– Последний раз тогда, когда я тогда на кладбище приезжал, – счел нужным я внести ясность, начиная уже слегка нервничать.
– Точно. Где-то так и есть, – отложил винтовку и прошел к столу, зацепив по пути ногой обшарпанный самодельный табурет.
Усевшись рядом со мной и брезгливо посмотрев на змею, достал из ящика стола второй граненый стакан и вилку. Молча налил из стоящей на столе бутылки по стаканам и подал один из них мне. Так же молча чокнулся со мной и одним махом влил в себя жидкость. Я менее уверенно, но последовал его примеру. Самогон был не лучшего качества, к тому же на чем-то настоянный. Но пить вполне можно.
– У меня тут тоже есть кое-что, – полез в сумку и извлек бутылку белорусской водки.
Откупорив ее, наполнил стаканы и протянул один ему.
– Так что тут все-таки происходит?
– Я пошел в лес и попытался убить кукушку, – смотрел на меня глазами совенка, которого внезапно разбудили в полдень и сообщили весть о скоропостижной смерти Леонида Аркадьевича Якубовича.