– ..А вчера, прикинь, он звонит мне и говорит: погляди, типа, в окно. Ну, я и глянула. А он, прикинь, стоит возле открытого окна и, знаешь, что делает? Морковь чистит!
– Да ну?
– Точно тебе говорю. Огромную такую, красную. И все в мою сторону поглядывает.
– Во, блин, дает!
– А то! Но главный прикол в том, что он голый, прикидываешь? Типа, значит, без майки и штанов.
– А трусы?
– Тоже, наверное, снял, только там же подоконник. Он как раз по пояс закрывает, так что как следует не разглядишь. Прикольно, да?
– Да ты гонишь!
– Чего мне гнать-то! Он, козел такой, стоит, смотрит и морковь продолжает чистить.
– А ты чего?
– Я тоже смотрю. Стою, такая, и думаю – может, Пашке с Ашотом позвонить? Ты же знаешь, у них разряды по тайскому боксу, кого хочешь, отоварят. И этому, если надо, наваляют… А тут – бац! – и снова звонок. Беру трубку, а это опять он. Говорит: теперь, типа, ты. В смысле, значит, одежду снимай.
– Во, дает! А ты?
– Я что дура – за просто так раздеваться? Я, может, и за триста рублей не буду раздеваться.
– А за четыреста?
– И за четыреста не стану. Нашли дешевку!
– А за пятьсот?
– За пятьсот?.. Ну, вообще-то мне кроссовки надо новые купить. А за пятьсот на рынке можно найти неплохие.
– Ну, ты даешь! А я бы знаешь, и за триста смогла. То есть, если бы перед Вадиком или Рубиком.
– Что, дура, блин? Они же потом по всей школе раззвонят.
– Может, не раззвонят…
– Ага, как же! Они же, прикинь, оба трепачи по жизни. Мужикам языком трепать, что болтом махать.
– Так это, если чепуха всякая, а тут ведь полный серьез. Они, может, даже влюбятся после этого.
– Ну, и раздевайся за три стольника, если хочешь. А я не нанималась!
– Тебе хорошо, ты, блин, гордая…
Звонкая трескотня архиповских аборигенок пробудила на мгновение Жорика. Подняв голову, он бросил мутный взор на голенастых старшеклассниц и снова задремал. Шорох со Свистом по-прежнему сидели рядом, а более ему ничего не требовалось.
Когда-то крохотную их компанию цементировала водка, но с некоторых пор к водке добавились воровские дела, на которые у Жорика открылся настоящий талант. И то сказать, бывший мент даже не подозревал, что однажды возглавит ватагу нищебродов, с равным успехом шныряющих по квартирам и чужим карманам. Впрочем, по карманам лазила одна Лизка. Когда-то она играла на пианино, и теперь тонкие ее пальчики с успехом порхали по сумочкам дремлющих дам, ныряли в карманы и барсетки пузатеньких мужчин. Она и бритвой владела вполне виртуозно, кромсая кожу легкими движениями дирижера. И хотя Жора не слишком любил отпускать ее в утренние рейды по трамваям и троллейбусам, но частенько случалось и так, что Лиза в одиночку кормила всю их команду. Конечно, когда становилось совсем невмоготу, выходили на дело и они. Грабить прохожих – не такое уж сложное дело. Плохо только, что шуму от этого было чересчур много. По своей прошлой милицейской работе Жорик знал, что громил, промышляющих гоп-стопом, отлавливали практически всегда. Каких-либо исключений история не знала – даже в тех жутковатых случаях, когда терпил убивали на месте. Они же мокрухой не занимались принципиально, а значит, и в городах, через которые они проезжали, оставалось огромное количество свидетелей, способных выдавать властям достоверное описание их внешности с подробнейшими фотороботами.