Солнце пробивалось сквозь закрытые веки, делая абсолютно всё вокруг бордово-оранжевым. Моё тело ломило от пяток, проходя через моё уже немолодое тело, отдаваясь гулом тысячи поездов в ушах и разламывая, как эти же тысячи поездов, мою голову.
Я боялся сделать вдох, потому что рёбра мои были, будто бы, полностью переломанными, воздух не задерживался в лёгких и доли секунды, сердце колотилось как бешеное, не оставляя мне и шанса оказаться в данный момент мёртвым. Я был жив, но на какое-либо действие меня смог бы побудить только самый веский повод.
– Ready for some action? – услышал я сквозь гул, распространяющийся внутри моей головы.
– Я дико извиняюсь, господин, но, кажется, вы на мне стоите, – сказал я, еле открывая правый глаз.
Всё это, как ни странно, было правдой. На моей груди красовался чёрный, как сам космос, сапог исполинских размеров.
– Извините, господин, – сказал мне, проявляющийся в пелене моего похмелья, полицейский.
Это был он, тот самый господин полицейский, что интересовался моим именем вчера. В руках у меня находился документ с моей фотографией, который я гордо протянул ему.
– Леопольд! Моё имя Леопольд, мне тридцать семь лет!
Я знал, что без имени мне уготована участь какого-нибудь садовника или почтальона, но теперь я знал, что со мной будут происходить поистине чудесные события. Ведь наличие имени у героя меняет всё.
– Что вы тут делаете, господин? – спросил он, убирая ногу с моей груди.
– Я тут хочу пинту стаута, либо портера, на худой конец, достопочтенный господин, – ответил я ему как можно вежливее.
– Вы знаете, что лежать на улице – это общественно бесполезное действие? – спросил он у меня, нахмурившись.
– Вы знаете, что наступать на человека с утра пораньше – есть дело ничем не лучшее, чем убивать медведя ради чаепития?
– Что? – недоуменно спросил он.
Объяснять что-либо в концепции партнёров по чаепитию в канве медведей было излишним, поэтому я сменил тему.
– Отличный сегодня день, господин полицейский!
– И то верно… Леопольд, – я впервые услышал своё имя из чужих уст.
Я, конечно, слышал его уже миллионы раз от родителей, девушек, друзей, служащих банка, докторов, клиентов, почтальонов, вот и услышал его ещё раз.
Будь ты проклят!
– Я уберусь отсюда в считанные секунды, господин, – сказал я, собрал все силы, встал и почувствовал, как моя голова сейчас взорвётся.