Утро она встретила за лесом, возле шоссе. Среди брошенных на обочине машин всего одна оказалась на ходу, бензин нашелся в багажнике, в канистре. Настя гнала машину на север до тех пор, пока сутулая фигура на обочине не вскинула руку, голосуя.
Через минуту изможденный человек в серой куртке плюхнулся на заднее сиденье.
– Вы не поверите, девушка, откуда я этой ночью ушел, – задыхаясь, сказал он.
– Почему же…
– Кстати, меня зовут Желтков.
– Правда? У меня для вас бумаги от Валентина.
– Плохо помню, кто это… А-а-а… Да, был такой. Бумаги, откуда? Впрочем, давайте, почитаю, но не сейчас. Вы не представляете, через что мне пришлось пройти…
Он замолчал.
Настя гнала машину по шоссе, до тех пор, пока не нашла поворот на грунтовую дорогу.
– Нас было много, все беспомощные, это такая обреченность, – снова заговорил Желтков. – И вдруг все отключается, ты приходишь в себя и понимаешь, что будешь жить. Не на коленях, как шлак, а как нормальный человек. Я не знаю, кто это сделал, но не сделалось же оно само по себе… Наверное, это чудо, девушка, а чудеса так просто не приходят, их придется отработать. Я найду лабораторию, если не найду – сделаю с нуля. Данные от Валентина бесценны… Черт возьми, мы еще покажем этим… как вы их называете?
– Чувырлам.
– Да, хорошее название…
Настя слушала Желткова, но почти не понимала его – мешала странная смесь боли и восторга, оставшаяся после ухода Димы. Она еще верила, что это временный уход, а не смерть.
Дорога становилась все уже, пока не затерялась среди лесов, уводя беглецов от преследования.