берегу зелёноглазой речки Дёмы на русалку, до дня, когда она предстала перед ним в подвенечном платье, остались позади. Позади остались и многие страсти и переживания. Для новобрачных открыли в Боголюбовке и церковь в будний день и отыскали священника. Степан предстал при полном параде с царскими наградами и серебряными
часами что тоже красовались на груди. Молодость ушла, казалось бы безвозвратно, но заглянув в глаза друг друга, оба увидели тот огонёк рождественского костра, что разжёг в их сердцах пожар, запылавший вновь от не затухавшего костра любви у которого грелись души в самые холодные дни жизни. Ни долгая разлука, ни страшная война не смог-
ли потушить его.
Два дня заливались гармошки, дрожала от топота ног земля, от песен качались ветви сирени. Мутный самогон развязывал языки и веселил тех, кто был охоч выпить
горячительного. Данила с Фёдором сидели в обнимку и трезвыми глазами смотрели на веселье, вспоминали о своей молодости. Данила испустил слезу, когда вспоминал, как Алёна желала и ждала этой свадьбы. Меланья отирала платочком глаза, любуясь парой новобрачных, чинно
восседавшей на почётном месте и исправно исполнявшие настойчивую команду- «Горько! «В их сердца вливалась радость и сладостное ожидание того мига, когда закончатся
обязательные на этот случай церемонии и, наконец,
новобрачные останутся наедине со своими бурлившими чувствами. Мужики лезли к Степану целоваться и пытались заводить разговоры о царе, большевиках и ещё о чём —то, что пролетало мимо его ушей. Степан целовался, но в разговоры не вступал, ловко избавляясь от собеседников. Склонившись к Марии, на ухо сказал в свадебном веселье:
– Сколько жизнью отмеряно- всё наше и радость и горе. Нам любви нерастраченной на сто лет хватит! Рожай мне детишек сколько бог пошлёт! Всех на ноги поднимем!
Мария с гордостью отмечала, что муж пользуется
уважением у возрастных мужиков. Большинство
одногодков Степана – кого не унесла война и не разбросала жизнь, уже имели семьи и воспитывали детей. Ребятишки сновали по обширному двору и полисаднику прибранному и разукрашенным зеленью и цветами. Осмелевшие дети,
подсаживались к родителям, повеселевшим и
добродушным. Меланья угощала их сладостями и
вкусностями со стола. Один повеселевший папаша налил своему мальчику сладенькой кислушечки, что была для женщин, и дал глотнуть своему дитяте. Тот попробовал и поперхнулся, а папаша получил от Меланьи подзатыльник. Беседы за столом два дня заканчивались далеко за полночь. В излишних возлияниях и дебошах никто не отличился. Гости знали, что и Данила и Фёдор с Меланьей этого не терпели и, уважая их, знали меру. Мария сидела прижав голову к груди Степана и слушала как отсчитывают ход серебряные часы деда Евсея, что принесли ей суженого и счастье. С ними Степан не разлучался и хранил у своего сердца. Слышала Мария и как бьётся сердце Степана. На душе было светло и казалось, что это счастье будет длиться вечно. Мария не замечала вокруг никого и ничего и была глуха. Она погрузилась в иной мир, где всё её сознание и её плоть поглотил Степан, терпеливо переносивший шум и суету этого самого счастливого дня. Прижавшаяся к нему жена стала и его сознанием и плотью без которых он уже не мыслил своего дальнейшего существовния. Голова