крыши, листья, что не успели высохнуть, были съедены. Перед муками голода 1921—1922 года бледнели все предыдущие годы которые помнили старики. Запоздалые
решения властей привели к массовым голодным смертям. В Башкирии с февраля 1921 года население сократилось на 650 000 человек, что составляло 22%. Трупоедство и людоедство стали обыденным явлением. На рынке открыто торговали человечьим мясом. Тысячи психически больных бродили по стране. Родители боялись за своих детей. Дети-сироты разбрелись по всей стране. Больше всего
отправлялись в Сибирь и Среднюю Азию. Дом можно было купить за ведро квашеной капусты. Хлеб, воистину, был на вес золота. Владельцы съестного сказочно богатели. В апреле 1922 года Совет Народных комиссаров Башкирской АССР принял постановление «О людоедстве».
Уполномоченный центра Сидельников, по поводу споров о продовольственном положении в стране, писал в Москву, которая голода не ощущала: «Пока в столицах идёт война (имелись ввиду споры внутри власти), там в глубине лесов
народ… вымирает тихо, безропотно, геройски от тифа, голода и безработицы. Какой – то тихий ужас охватывает тебя, когда видишь эту немую трагедию». При страшном голоде тиф выкашивал целые деревни. Вдоль дорог сидели безучастные живые скелеты. Весь мир содрогнулся от ужасов происходивших в России и пытался организовать помощь от сердобольных филантропов. Степан, завершив
обучение, прибыл из столицы России в Уфу и, не
доложившись по начальству, сразу рванулся в деревню. Пустая, притихшая Черниговка встретила Степана
мертвящей тишиной. Не слышалось, ни лая собак, ни пения петухов. По дороге к дому встретилась одна лишь старуха, безучастно прошедшая мимо. Почта, из районов
охваченных голодом, до Москвы не доходила и газеты не
распространялись на эту тему, а только призывали к борьбе
со спекулянтами и помощи голодающим, но страшные слухи пугали всю страну разрушенную войной. Степана отозвали с учёбы раньше срока. В Башкирии появились отряды Охранюка-Чарского, соединившегося с остатками Народной армии «Чёрного орла» к которым потянулись вновь местные повстанцы. Националистические
группировки тоже взялись за оружие, мечтая об автономии для всех народов, а не только башкир. Опять загремели
бои. Война Гражданская в Башкирии не закончилась.
Страх обдал холодом Степана в обжигающе жаркий день при виде вымершей деревни. Улица была пустынна.