Но наверху никого не оказалось.
– Не плачь, миленький! – забормотала Соня и по перилам скатилась вниз, но из-за переполненного желудка привычного удовольствия не получила.
Никакого ребеночка не было и там. За распахнутой настежь дверью парадного лежал и надрывался, придавленный кирпичом, крохотный рыжий котенок. Кирпич Соня с ужасом отодвинула.
Она немного расстроилась: ребеночек был бы лучше! Но и котенок – находка. Подняла, бережно прижала к груди, бросилась домой. Бабушка с мамой, которая на пару дней приехала в Москву, заставили ее немедленно вымыть руки, но котенка взяли, с грехом пополам напоили молочком и уложили между двух теплых грелок. Вечером они о чем-то шептались, но счастливая Соня со своей находкой этого не связала.
На следующее утро, когда она проснулась, котенка не было.
– Он убежал. – Тина сокрушенно вздохнула, накручивая бигуди, и предложила внучке пирожки с мясом из ресторана «Прага». – Поешь, Сонечка, твои любимые!
– И я тоже чайку попью, – подхватила Берта, мама Сони. – Ты не расстраивайся, Соньк, давай лучше мы с тобой поедим вместе!
– Давай пойдем погуляем? – сдерживая слезы, попросила Соня, ни на что, впрочем, не надеясь, но пирожок все-таки взяла.
«Кипучая, могучая, никем не победучая!» – спела Берта вместе с радиоприемником, засмеялась, тоже вытащила золотистый слоеный пирожок из коричневого бумажного пакета, надкусила, сказала, что погулять пойти не сможет – много работы, и отправилась на кухню ставить чайник, захватив с собой спички и «Беломор». Когда она вернулась, Соня уже свой пирог съела, и еще один съела, а потом залезла под стол играть со старой куклой Зоей и завесилась простынкой, чтобы никого не видеть.
Сколько себя помнила, она постоянно притаскивала домой всякую покалеченную живность, кроме собак, которые просто не попадались. Но голуби, несмотря на перебитые лапки, улетали, хомячки сбегали, и неизвестно куда уползали черепашки. Тем не менее Соня никакой закономерности в этом не находила и каждый раз страдала, как впервые.
В конце концов ей подарили кенаря, в день рождения на десять лет. И очень серьезно предупредили, что кенарь, тем более певчий, не может жить в соседстве с другими птицами и животными, это для него опасно и вредно.
Рыжий маленький котенок Соне снился. И все-таки не пойман – не вор. Сама она врать не умела и в бесчисленные побеги своих питомцев верила. Умом. Или тем, что вместо. Она послушно считала, что с головой у нее непорядок, потому что Тина частенько говорила: «У этого ребенка вместо мозгов – вата». «Ну и пусть их, эти мозги», – считала Соня. В душе она знала, что, кого бы ни принесла, все непременно сбегут. Она смирилась с кенарем и, хоть его и нельзя было к себе прижать, по-своему полюбила.