В её анкете Том вычитал ещё кое-что.
Урок уже близился к концу, и Том включил последнюю композицию. Фэй вздрогнула – зазвучала та самая «мейделе», с которой началась их история. Том осторожно повёл, склонился к её уху и сказал:
– Фэй, сорока принесла на хвосте, что у вас завтра день рождения.
«Думаю, год рождения она тебе тоже принесла?»
– С некоторых пор я не слишком рада этому дню.
«Если быть точной, с четырнадцати лет».
– Я хотел бы поздравить вас, но заранее не принято. А завтра у вас наверняка вечеринка с друзьями.
«Конечно, Netflix и холодильник мои самые лучшие друзья».
– Спасибо, Учитель.
– Как насчёт того, чтобы пообедать вместе в воскресенье и отметить это дело?
Фэй подняла на него взгляд, и губы её опасно дрогнули.
«Алё, малыш, не надо таких жертв, я всё равно заплачу за твой сраный абонемент».
Сдержалась и ничего не сказала, всё ещё не желая его оскорблять. Но Том что-то понял по её взгляду и заговорил горячее обычного:
– Не думайте плохого, Фэй. Я дорожу нашим общением. Вы храбрая и сильная женщина, для меня честь разделить с вами праздник, серьёзно. А ещё вы умная и весёлая, мне хорошо с вами. Что скажете?
«Чёрт. Чёрт. Чёрт. “Твою мать” я скажу».
– Я согласна, – скромно ответила Фэй.
Кажется, после этого она всё время танцевала. Когда возвращалась домой, когда спала ночью, когда утром лежала на столе у Мэрион, гуляла по парку и выбирала платье на завтра. Внутри себя она кружилась и пела. День рождения пролетел почти незаметно, она даже не устроила праздничную пирушку – всё завтра. Ответила на поздравления в Фейсбуке и легла спать пораньше.
Том предложил заехать за ней, но она отказалась – неизвестно, какая у него тачка, вдруг Фэй не поместится? В её собственной машине были шикарные вращающиеся сиденья, можно открыть дверцу, нажать на кнопку, кресло повернётся и она выскользнет наружу почти изящно, насколько это возможно для бегемота. Фэй по привычке насмехалась над собой, но знала, что двигается гораздо легче, чем раньше, и в этом была огромная радость. Да, тело тревожило. Требовало еды, болело, колени ломило, лёгким часто не хватало воздуха, сердце всё время пыталось куда-то сорваться. Накатывала тошнота, а во рту бывало сухо, как в пустыне. Если хоть раз пропустить свои таблетки от диабета – мало не покажется. Но сквозь привычную боль она всё равно чувствовала радость. В ней поселились новая свобода, невиданный доселе кураж, разрешающий быть странной, смешной, некрасивой или прекрасной – такой, как она себя ощущала, а не такой, как должна выглядеть некая усреднённая женщина её возраста и комплекции.