Улицы города были довольно однообразны. Все прямые, все относительно широкие, с очень большим количеством зелени. Целые аллеи каштанов, кленов, тополей тянулись вдоль многих улиц на всем их протяжении. Кое-где перед домами росли яблоневые деревья, сливы, вишни. Было много сирени. Целые заросли ее местами полностью отгораживали тротуары от проезжей части. По правде сказать, тротуаров-то почти никаких и не было. В лучшем случае перед домами самими хозяевами были замощены площадки. Где шлаком, где отсевом, где битым кирпичом. Местами попадались и небольшие асфальтовые пятна. В конце концов, я бросил машину на площадке перед кинотеатром и пошел дальше пешком.
МАКС
На какой-то улице, прямо на меня, из неожиданно открывшейся калитки, выскочил подросток – мальчик лет двенадцати. Черноволосый мальчуган в застиранной и вылинявшей футболке и шортах грязно-желтого цвета. Я остановился от неожиданности, а паренек, буквально наткнувшись на меня, вздрогнул и отшатнулся назад в замешательстве. Впрочем, следом за ним с криком выскочила всклоченная женщина в цветастом халате. Она явно собиралась отвесить мальчишке затрещину, но, увидев меня, остановилась. А подросток, мгновенно сориентировавшись, бросился ко мне.
– Конечно же, я вам покажу, как туда пройти, – затараторил он, крепко вцепившись в мою руку.
– Э-э, хорошо, – промямлил я, глядя прямо в умоляющие серо-зеленые глаза мальчика – пойдем, а то я тороплюсь.
Мы немедленно пошли по улице вдоль бесконечного серого забора, по верху которого тянулась одна нитка колючей проволоки, местами прихваченная ржавыми гвоздями. Вслед донеслись с трудом приглушенные проклятия. Женщина сзади очень грязно выругалась и пообещала спустить проклятому «вредителю» всю шкуру, как только он «соизволит» вернуться.
– И чего же ты натворил, малыш? – не удержался я.
–Я, – мальчик посопел, нерешительно глядя на меня, – змеевик опрокинул. – И, помолчав, добавил – нечаянно.
– Какой такой змеевик? – не понял я.
– Обычный, – вздохнул мальчуган, – от самогонного аппарата.
– О-о-о! Вот это ты попал!
Паренек кивнул и понурил голову.
– А как тебя зовут?
– Максим, – едва слышно произнес подросток. – Друзья зовут меня Макс. А дома, – он опять тяжело вздохнул, – а дома – вредителем!
Когда мы отошли от дома Макса почти два квартала, я потрепал его по курчавой голове и посоветовал бежать по своим делам. Когда мальчик ушел, я двинулся дальше и вскоре достиг центра городка. Центральные улицы (а их было всего-то несколько Советская, Свободы, Комсомольская и Победы) были заасфальтированы, но, очевидно, очень давно. Старый, весь израненный женскими острыми каблучками, битый трещинами, кое-где простреленный травой, светло-серый асфальт пока еще держался, но выглядел плачевно. Было такое ощущение, что городок, каким-то образом ухитрился застыть где-то в далеких советских временах.