– Насколько я знаю, – пожал плечами Лунин, – чтобы человека убить, с ним знакомиться не обязательно. Места на берегу было не так много, в машине убитых могла слишком громко играть музыка, вы подошли, сделали замечание, вас в ответ оскорбили.
– И что? – напрягся Никита.
– И все. – Лунин поставил точку и протянул протокол Краснову. – Я вас ни в чем вовсе не обвиняю. Я просто объясняю, как чисто гипотетически ситуация может выглядеть со стороны. Протокольчик подпишите, пожалуйста.
– Чисто гипотетически! Что у вас тогда будет грязно? – Краснов внимательно прочитал протокол и размашисто расписался на каждой странице. Я свободен?
– Вы? – Лунин улыбнулся. – Ну конечно же, Никита Александрович. Пока можете идти. Супруга ваша, кстати, подошла?
Краснов вскочил на ноги и быстро кивнул.
– Вот и замечательно! Попросите ее зайти, мы с ней тоже немножко побеседуем.
Кардиомонитор равномерно попискивал. Некоторое время Илья заинтересованно разглядывал проплывающие по экрану кривые, каждый пик которых символизировал очередной удар никак не желающего останавливаться сердца. Лунин вновь взглянул на белое безжизненное лицо. Оно было абсолютно неподвижным, казалось уже навеки погрузившимся в царство вечного покоя, и лишь торчащая изо рта пациента гибкая трубка, подсоединенная к аппарату искусственной вентиляции легких, оставалась последней тонкой нитью, удерживающей Веретенникова в мире все еще живых людей.
– Ну, Яков Моисеевич, и что вы скажете? – Лунин оглянулся на стоявшего рядом заведующего отделением, маленького, уже немолодого мужчину с осунувшимся лицом, чем-то напоминавшего Бориса Березовского в период его лондонского одиночества.
– Честно скажу, Илья Олегович, не знаю, – развел руками врач.
– Что именно вы не знаете? – уточнил Илья. – Мне бы хотелось понять, когда я смогу пообщаться с вашим пациентом.
– Ах это, – Яков Моисеевич окинул Лунина оценивающим взглядом, – ну, если вы будете контролировать лишний вес и артериальное давление, то, думаю, лет через тридцать пять – сорок эта беседа вполне может состояться. Хотя в наше время ни в чем нельзя быть уверенным. Но за весом вам последить надо, это точно.
– Я не понял, – нахмурился Илья, – вы что, думаете, что он еще лет тридцать вот так пролежит?
– Ну что вы, – завотделением ласково улыбнулся, – думаю, этот пациент надолго у нас не задержится. Я понимаю, с точки зрения этики, пока человек жив, так говорить не совсем корректно, но ведь вас интересует реальное положение дел. А вот вы, господин следователь, вполне еще поживете. Но насчет веса примите мой совет к сведению.