«Лучше вы бы сейчас ушли, вместе с моими делами и я бы осталась наедине с вашим сыном! Да и это…у людей секса нет, а эти там наяривают».
Она подумала это без зла, а наоборот, с усмешкой, но ей все равно было обидно, но немного.
– Вставайте, Катрин, а я сейчас пойду делать завтрак.
– Сколько у меня есть времени до завтрака?
– Полчаса будет.
– Спасибо.
Мари ушла на кухню. Антуан тоже собирался выйти из комнаты, но Екатерина его окликнула:
– Антуан, принеси, пожалуйста, мне полотенце. Оно весит в ванной на батарее.
– Хорошо.
Он вышел и через несколько секунд вернулся, складывая на ходу полотенце. Потом положил его на стул.
– Спасибо, – она резко встала и оказалась прямо перед Антуаном. Она уперлась своей грудью в его грудь и поцеловала в губы, а правую руку опустила на его трусы спереди. Он, в свою очередь, взял ее за ягодицы во время поцелуя. Через несколько секунд их губы разъединились. Екатерина стала резкими поцелуями спускаться от шеи Антуана к его животу, и когда ее губы были чуть выше резинки трусов из кухни его позвала Мари, – черт, – чуть слышно сказала Екатерина.
Антуан вышел из комнаты и пошел на кухню, а Екатерина обернулась полотенцем, взяла со спинки стула белье и пошла в ванную.
За завтраком Антуан рассказал Мари «план», который они с Екатериной собирались сегодня исполнить.
«Как же она получила этот кровоподтек на шее? Может спросить? Или не стоит? Возможно ей будет неудобно отвечать на этот вопрос. Ладно, не буду».
Они немного пообщались за приемом пищи и уже в 8.15 Антуан и Екатерина сидели в машине. Прогрев ее, Антуан тронулся и они поехали в центр Лиона. На ходу он рассказывал о тех местах и достопримечательностях, где они проезжали и о тех, что им предстоит увидеть. Он старался охватить как можно больше мест. Они выходили из машины, чтобы пройтись по площади Белькур, где Екатерина увидела памятник, установленный Людовику XIV. Антуан показал ей несколько соборов, среди них Собор Сен—Жан, Старый Город, площадь Правительства, улица Мерсьер.
– А это, – говорил Антуан, показывая рукой через лобовое стекло, но не отрывая глаз от дороги, – Отель—Дьё, больница, где, кстати, – он сделал ударение на слове «кстати», – писал свой, наверное, самый знаменитый роман Франсуа Рабле – «Гаргантюа и Пантагрюэль».
Екатерина буквально припала лицом к боковому стеклу.