– Мы с тобой попытаемся держаться подальше от предположений, – говорю я. – Мы будем работать с чувствами, моделями мышления и поведения, со сновидениями. Иногда, возможно, будет трудно.
Она опять пожимает плечами. Садится прямо и откашливается.
– Я принимала «Сероквель», но он мне не подошел, – говорит она, отводя назад плечи. На этот раз ее голос звучит уверенно. – От него я чувствовала себя уставшей и стала набирать вес. На руках появилась какая-то мерзкая сыпь.
– А сейчас?
– Сейчас я принимаю «Рисперидон».
– Сколько?
– Четыре миллиграмма дважды в день.
– Помогает?
– Кажется, но я хочу сократить дозу. А в конечном итоге вообще отказаться от него.
– Связано ли это с тем, что ты и весь остальной мир считаете сумасшествием? То есть если ты принимаешь лекарство, значит, ты сумасшедшая?
– Ну, вроде того.
– Ясно.
– А еще мне не нравится зависеть от чего-то.
– От чего именно?
– От людей, мест, вещей.
– И от Джозефа… доктора Эпплбаума, твоего прежнего психиатра?
Она смотрит на меня с вызовом.
– Я стала зависимой. Он ушел на пенсию.
Я несколько мгновений молчу, глядя в анкеты.
– Ты фотограф? – спрашиваю я.
– Вроде того, – отвечает она. – Недавно окончила университет. Я уже говорила по телефону, я ищу работу.
– Фотографа?
Она кивает.
– Какой вид фотосъемки?
– Фотожурналистика.
– Интересно, – говорю я. – А почему тебя привлекла именно такая деятельность?
– Мне нравится снимать. – Она улыбается. – Всегда нравилось. На мое тринадцатилетние отец подарил мне одноразовый фотоаппарат, и я просто заболела фотографией. Для меня это был способ впитывать истину и красоту. Меня это успокаивает.
– Каким образом?
– Наверное, помогает мне переориентироваться. Меня завораживает момент и возможность изобразить то, что я вижу. Это своего рода увеличенное изображение жизни. Ее упрочение. Ведь она такая же, как и все у меня в голове – шум, дезориентация, замешательство, – все это исчезает в небытие. – Она делает паузу. – Простите. Все звучит напыщенно.
– Мне так не кажется, – говорю я. – Судя по всему, для тебя это важно. Это как маленький плот.
Она улыбается.
– Когда я делаю фотографию, я знаю: то, что я вижу, реально. Зная, какая я забывчивая, я ощущаю спокойствие. Я доверяю ей.
– Насколько забывчивая? – спрашиваю я.
– Очень.
Я замечаю, что ее левая ступня повернута внутрь. Она ерзает на стуле.