Леди Хардкасл успешно делала вид, будто внимает каждому его слову и, следуя примеру мисс Коудл, подробно записывала все, что он вещал.
– … и это еще одно основание для того, чтобы не давать женщинам избирательных прав, – изрек он, прервав мои фантазии о том, как Нелли Мейби шарила по карманам. – Слишком развитая интуиция, понимаете? Все это шестое чувство, все эти инстинкты – все это отлично, если ты ведешь хозяйство или воспитываешь детей. Для таких вещей это превосходные качества, но политика, как и коммерция, требует другого – для них нужен здравый смысл. Чтобы заниматься политикой, нужно отбросить чувства и фантазии и заменить их трезвым рассудком. Боюсь, женщины просто не обладают способностью к мышлению, основанному на логике и лишенному сантиментов.
К тому времени, когда Крейн обратил взгляд на мисс Коудл, она, прежде смотревшая на него волком, заставила себя сменить выражение лица на жеманную улыбку.
– Вы совершенно правы, – сказала она. – Женщинам это просто не дано. Думаю, если бы нам дали право голоса, для страны это стало бы катастрофой. Ведь что такие, как я, знают о международных делах?
Между тем леди Хардкасл, похоже, надоело гладить его по шерстке, и вместо этого она перешла к настоящей причине беседы.
– А вы слышали о пожаре, который произошел на прошлой неделе на Томас-стрит? – спросила она.
– Да, слышал. Это ужасно. Кажется, в нем погиб один из ваших журналистов?
– Да, – ответила она. – Кристиан Брукфилд.
– Ужас. Ужас. Магазин подожгла суфражетка, не так ли? Это доказывает мою правоту, вы не находите? В мозгу женщины роится слишком много сильных чувств. И никаких мыслей о последствиях ее действий, понятно? Человек погиб только потому, что она хотела привлечь внимание к своему «делу».
– А вы знали Кристиана Брукфилда? – спросила леди Хардкасл, проигнорировав его последние слова.
– Нет, не могу сказать, что он был мне знаком.
– Странно. Он вас знал. Или, во всяком случае, знал о ваших делах.
– Обо мне знают многие, моя дорогая. Ведь у меня есть кофейни по всему городу. – И он с чувством взмахнул руками, дабы показать, сколь обширна и великолепна его империя.
– Возможно, это все и объясняет. Но он также знал и о делах вашей жены.
– О моей очаровательной жене знают многие, – уже с некоторым неудовольствием сказал он.