– Да, – продолжил Катон, – действительно. К счастью, пустыня служит естественным препятствием между Парфией и Римом и вот уже почти сотню лет обеспечивает некое подобие мира на границе. Но старое соперничество осталось, и сейчас, похоже, парфяне затевают игру в Пальмире.
– Так я слышал. – Флориан почесал щеку. – На меня работает купец, который водит туда караваны. Он утверждает, что парфяне пытаются посеять раздоры между членами царского дома в Пальмире. Будто бы они пообещали корону принцу Артаксу, если он согласится стать союзником Парфии. Артакс, конечно, все отрицает, и царь не решается убрать его без твердых доказательств, чтобы не пугать других принцев.
– Нарцисс об этом упоминал, – кивнул Катон. – Если Парфия наложит руки на Пальмиру, их армия сможет свободно промаршировать до границ провинции Сирии. Сейчас в Антиохии три легиона. Собирались отправить четвертый, но возникла еще одна проблема.
Тут знания Флориана о ситуации заканчивались, и он с любопытством глядел на Катона.
– Какая?
Катон инстинктивно понизил голос:
– Легат Кассий Лонгин, наместник Сирии.
– А что с ним?
– Нарцисс ему не доверяет.
Макрон рассмеялся.
– Нарцисс не доверяет никому. И, кстати, никто в здравом уме не доверяет ему.
– В любом случае, – продолжил Катон, – похоже, что Кассий Лонгин связан с теми кругами в Риме, которые противостоят императору.
Флориан поднял глаза.
– Ты говоришь о мерзавцах, которые называют себя либераторами?
– Конечно, – невесело усмехнулся Катон. – Один из них попался Нарциссу в начале года. Перед смертью он назвал несколько имен, среди них – Лонгина.
Флориан нахмурился.
– Мои источники в Антиохии ничего не сообщали о Лонгине. Ничего подозрительного. Я встречался с ним несколько раз. Честно говоря, слабо верится. Он чересчур осторожен, чтобы выступить самостоятельно.
Макрон улыбнулся.
– Кто угодно поверит в свои силы, имея под своим началом три, а тем более – четыре легиона. Такая мощь любого толкнет на подвиги.
– Однако не любого повернет против целой империи, – возразил Флориан.
Катон кивнул.
– Верно – в нашей ситуации. А вдруг императору придется усилить область новыми легионами? Чтобы не только противостоять парфянской угрозе, но и подавить мятеж здесь, в Иудее?
– У нас нет никакого мятежа!
– Пока нет. Зато есть множество зловещих признаков – ты и сам об этом докладывал. Для начала бунта нужно немногое. Что было, когда Калигула велел поставить свою статую в Иерусалиме? Если бы его не убили еще до начала работ, все местные восстали бы против Рима. Сколько легионов потребовалось бы, чтобы подавить восстание? Еще три? Или четыре? Вдобавок к сирийским легионам получилось бы, по крайней мере, семь. Имея в руках такие силы, любой задумался бы о притязаниях на трон. Разве нет?