Елисей погрустнел, тяжко вздохнул и потопал на кухню. Нажал на кнопку – недовольный чайник (свет включили, ходят, жмут тут себе на кнопки!) раздраженно откинул крышку, да так, что та подлетела и чуть не угодила Еле по носу. Тот встал на цыпочки, заглянул внутрь: ага, вода есть (мама, как всегда, после ужина налила), и нажал на кнопку. Пока шел к себе в комнату, крепко думал: “Ну а что – я же не двоечник. И не троечник даже, это я в во втором классе был, теперь я твердый хорошист. Надо постараться, только очень сильно. Дедушка с бабушкой все время говорят: если очень захотеть, можно в космос полететь. Вот смог же я как-то в третьем классе – и сейчас справлюсь”. Сел за стол, посмотрел на учебники (в животе у него в этот момент тоскливо заныло), стукнул кулаком по столу и самому себе приказал: “Надо! Я уже большой, я смогу, я летом второй десяток разменял!”
Глава вторая
Четыре долгих месяца корпел Елисей над книгами, грыз гранит точных наук и языков, да так усердно, что даже классная руководительница его, Валентина Васильева, строгая, но справедливая, не могла нарадоваться: “Ай да Соколов, ай да молодец – берите пример, ребята: что ни урок, а он готов и руку тянет!”. Домой в дневнике носил пятерки, и сам, без напоминания, приносил по вечерам родителям, чтобы те были в курсе событий и готовились: сын настроен серьезно и метит в отличники.
Дед-декабрь перевалил за вторую половину: двадцатое число, двадцать третье, двадцать пятое, двадцать восьмое – ура!.. К полудню зимнее солнце залило класс и посеребрило иголочки морозного узора на окне, Валентина Васильевна продиктовала всем итоговые оценки, ребята наконец-то убрали дневники в рюкзаки и достали сладости. Началось чаепитие.
Домой Елисей шел вприпрыжку – солнце не отставало ни на шаг. От широкой солнечной улыбки Еле слепило глаза и было необыкновенно легко и радостно на душе. Он даже тихонько запел веселую беззаботную песенку. И отвлекся, и поскользнулся и чуть не упал – но чудом вывернулся и встал на ледяной дорожке, как испуганный жираф на водопое. Оглянулся: нет ли поблизости одноклассников – задразнят потом! На горизонте, кажется, было чисто.
Папа с мамой в субботу обычно не работали и были дома. Еля шел и представлял, как придет домой – а там в зале бубнит телевизор, на кухне кипит чайник и кто-то звенит посудой… Благодать! Дошел до дома, нырнул в теплый подъезд, протопал до своего этажа и позвонил в дверь: ключи обычно были при нем, но жуть как не хотелось снимать портфель и там их искать. Секундой позже за дверью раздался странный визг. “Ого, вот заучился: почудится же такое”,– подумал Елисей, потер румяную щеку варежкой и позвонил снова. Дверь открыла мама и ушла на кухню. Еля стянул ботинки, размотал шарф, снял куртку и шапочку, запихнул весь вязаный комплект в рукав, и, еле дотянувшись, повесил его с курткой на высокий крючок в прихожей. Дошел до дивана в зале, плюхнулся на него, выдохнул с великим облегчением и уставился в экран телевизора.