Гнев отступает, и на его место приходит послевкусие непонятного чувства. Отпиваю какао. Пусть сладость зефира избавит от горечи.
– Я никогда не причиню вреда ни тебе, ни Миле. – Дядя протягивает руку. – Обещаю.
Колеблюсь. А вдруг это ловушка?..
Поеживаюсь от внезапного ночного ветра. Пауза затягивается. Нужно ответить или проигнорировать жест дяди.
– Не могу. – Стыдно за собственную беспомощность и нерешительность. – Я не могу просто взять и начать доверять тебе.
Дядя опускает руку.
– Ничего страшного. Просто знай, что всегда можешь обратиться ко мне. – Он поднимается и забирает кружку. – Спокойной ночи, Вера.
Провожаю его взглядом, пока он не скрывается в доме.
Доверие и вправду как мост между людьми. Вот только мост за два дня не построить, а при чрезмерной нагрузке он развалится.
—…Ла! Писклявый голос сестры.Силюсь разлепить глаза, но не выходит.
– Вела! Вела, вставай! – Мила больно хватает меня за плечи и потряхивает.
От ее пальцев у меня остаются синяки. В школе однажды заподозрили, что меня бьют дома, и отправили соцпедагога проверить, все ли в порядке.
– Ну Вела-а! – Мила с размаху шлепает меня по попе.
Глаза открываются мгновенно: подскакиваю и несусь за сестрой, размахивая подушкой.
– Ты меня ударила!
– Вставать надо было! Бе-е! – Смеясь, Мила убегает за угол.
Не успеваю затормозить и врезаюсь бедром в стол. Он овальный, но все равно больно.
– Чего тебе, Хоббит? – Зеваю, бросаю подушку на кровать, потягиваясь, и потираю ушибленное место.
Убедившись, что я ее не трону, сестра берет меня за руку:
– Идем! – И куда-то ведет.
Мы выходим на террасу. Неподалеку дядя разговаривает с кем-то у машины. Он оборачивается с холщовым мешком в руках. Он что, купил картошку?..
– И чему ты так радуешься? – спрашиваю у сестры.
– Там кукулуза! Настоящая! – Мила с криками несется к дяде.
На кухне он выворачивает мешок, показывая нам спелые кукурузные початки.
– Как вам такой завтрак, девочки? – улыбается Тихон.
Мила хватает початок, но я отбираю его, тщательно мою и только потом возвращаю. Сестра вгрызается в желтые зерна.
Никогда не ела такую кукурузу, только консервированную, и то в салатах.
С недоверием кошусь на дядю, но он притворяется, что не замечает этого. Тогда я беру початок, хорошенько промываю и пробую.
– Ну как? – спрашивает дядя.
Пожимаю плечами. Не очень.