Отдышавшись, протягиваю руку:
– Отдай.
– Нет!
– Отдай, Мила. Это может быть опасно.
– Тетя сказала, что тут все чистое! – И, чтобы позлить меня сильнее, сестра вгрызается в яблоко, пытаясь откусить кусок побольше.
Взмах, шлепок, тихое оханье – и нежное яблоко, упавшее на газон, катится по траве. Земля и листья липнут к нему, муравьи, подсуетившись, куда-то уносят.
Мила сжимает кулачки, глядя на меня глазами, полными слез.
– Я тебя ненавижу! – Она подскакивает, пихает меня в сторону и убегает в дом.
От стыда горят щеки, а от свежего воздуха кружится голова. Прислоняюсь к яблоне и перевожу дух.
Что со мной не так?
* * *
Возвращаюсь в дом и поднимаюсь. Тетя внизу успокаивает сестру, а дядя стоит на балконе. Повернувшись, он заходит внутрь и смотрит на меня.
– Что?! – взрываюсь я. – Не надо было давать ей всякую немытую гадость!
– Мы ведь не в городе, Вера. Здесь все другое: воздух, экология. К тому же мы с Ирмой сами все выращиваем, ничего вредного не добавляем.
– Ты что, оправдываешься? – Останавливаюсь и наконец замечаю, что на мне другая одежда. – Это еще что такое? – показываю на себя.
– Ты упала в обморок вчера вечером. Ирма тебя переодела.
– А где моя одежда?
– Сушится снаружи.
– Пойду заберу.
Разворачиваюсь. Дядя придерживает меня за плечо.
– Пусти.
– Ты слишком беспокоишься о Миле. Дай ей немного свободы.
– Знаешь, может, я бы и послушала тебя, если бы ты был нашим дядей предыдущие шестнадцать лет, но сейчас у тебя нет никакого пра…
– Я ваш опекун, – прерывает мой вспыльчивый монолог дядя и убирает руку. – И я отвечаю за вас не только головой, но и сердцем.
– Прекрасно, поздравляю. С сестрой я сама разберусь.
Тихон качает головой и подходит к двери. Он оборачивается, сжимая ручку:
– Ты очень похожа на Надю, Вера. Такая же упрямая и дальше своего носа не видишь.
* * *
Отношения с кем-либо всегда кажутся мне сложными. Первым сложным человеком в моей жизни стала, естественно, мама. Она все время чего-то требовала и огорчалась, когда я не давала ей этого. А я никогда не могла понять, почему она хочет, чтобы я что-то делала, если я не хочу, и почему не радуется, когда у меня получается то, что нравится мне.
Она часто задерживалась на работе, я дожидалась ее дома. Прошло время, и мне стало гораздо интереснее с телефоном, чем с ней. Иногда мы ругались: мама упрекала меня в безразличии, а я притворялась, что не замечаю боли в ее голосе.