.
Во время учебы в университете, если я чувствовала себя уязвимой, мои идеально скроенные и сшитые платья были моим бронежилетом, доспехами, прикрытием. Моим способом сообщить миру, что я не просто в порядке, а чувствую себя замечательно. Но одежда не только маскировала мои страдания – чистые красивые наряды опровергали хаос в моей жизни. Я отчаянно пыталась улучшить свое настроение.
И это не было безумием, я действовала методично. Чтобы по-настоящему излечиться после изнасилования, потребовалось время. Годы. И знаете что? Я все еще выздоравливаю, изучаю себя, часто сижу дома в пижаме, хожу к психологу. Меня поддерживают мои друзья и семья, кроме того, помогает моя собственная открытость, когда, выступая на публике, я рассказываю об изнасиловании. Эти вещи стали краеугольными камнями моего восстановления. Помогла мне и работа с тем маленьким мальчиком. Работая няней, я носила тренировочный костюм. Мы ездили в подземке, играя в астронавтов. Никто из нас не знает наверняка, кем станет, когда вырастет. Как я теперь понимаю, это означало, что мое видение будущего было открыто для изменений. Мы вместе спускались в подземку и позволяли нашему воображению уносить нас в бесконечность и дальше. После изнасилования моя одежда заставляла меня чувствовать опору под ногами, она была единственной ощутимой, реальной вещью, которая соединяла меня с тем моим «я», которое, как я боялась, было потеряно навсегда.
«Не все штормы нарушают вашу жизнь, – написал в Twitter писатель Пауло Коэльо. – Некоторые приходят для того, чтобы расчистить ваш путь»[14]. Мне еще нравятся слова Кэтрин Маккенетт: «Горы не поднимаются без землетрясений». Я прочла их в Instagram. Мой отец в отчаянной попытке добиться лучшей жизни сделал выбор и заплатил за последствия, а мать, чтобы справиться с разочарованиями, одурманивала себя наркотиками. Мне нравится думать, что я усвоила этот урок, взяла то, что могла использовать, и на основании своей истории выстроила другое будущее.
Я убеждена в том, что, приняв свои чувства, показав другим на своем примере, что наше прошлое не определяет будущее, я смогла в конечном итоге реализовать то, к чему всегда стремились мои родители, – американскую мечту.
Через семь лет после изнасилования The New York Times назвала меня «Доктор-Одежда» и описала мои смежные интересы как «отношения между одеждой и ощущениями: это не только о том, как вы выглядите в одежде, но и о том, как вы в ней себя чувствуете»