Захожу, Лизаньку целую, хватаю за грудь, прижимаю к раковине, дверь замыкая. Пресытившись губами и шеей, разворачиваю Лизаньку к зеркалу лицом, упираю передком в раковину, чувствуя, как между нами вскипает огромной силы молодость. Сдвинув кружево, в Лизаньку вхожу, так дрючу её, блядессу, что в торговом зале мобильники падают с витрин, схватив за локоны, слежу, чтобы внимательно она смотрела в зеркало, чтобы была себе разом актрисой и зрительницей.
– Смотри, Лизанька, смотри.
– Смотрю! Смотрю!..
– Видишь, какая ты шлюха, Лизанька?
– Вижу!.. О вижу!.. Разъеби меня, как блядь вавилонскую-у-у-у!..
И всё это за секунду в моей голове.
Я Полину люблю. Как могу люблю, как умею, всей рекомендованной миром любовью. Тем не менее оторвать взгляд от обнажённой главспеца Карениной за гранью моих сил. Стою, не моргая, пока Лизанька наконец, скривив губки, не хлопает дверью перед моим носом. Обернувшись, вижу в дверях подсобки Горбача с глазами-прицелами.
– Какие дела, предводитель?
– Осторожнее, Казанова.
– Дверь была не заперта.
– Осторожнее.
Горбач отходит во мрак, а глаза его продолжают гореть.
Ты женщина с заглавной буквы «Б» – богиня. Кириллица, латиница, сукровица, карамельная гортензия, фосгенная люцерна, жар-птичечка наша, Пандора, сыгравшая в ящик, змея в сметане, баядера в монисто из черепов, ты чёрно-голубая пчела, изящна, как хамелеон, и сексуальна, как горящая пожарная машина, осенняя Фамагуста, наивица Дульсинея, не Мэрилин и не Чарли, но Ширли Мэнсон, время-Мария в хрустальном метро, эффект бабочки. Он говорит тебе: «Я люблю тебя» Ты хочешь больше. Он говорит: «Я люблю тебя больше всех» Ты хочешь больше. Он говорит: «Я не люблю никого, кроме тебя» Ты слегка удовлетворена. Взопрела. Горячеет, бурлит виноградная кровь, румянит ланиты и плечи. Только вот он иссыхает, и судороги бороздят его изнеженный болью мозг, слово его теперь – умирающий воробей, дело его теперь – ответ за данное слово. Я гляжу на это дело в древнерусской тоске.
Наступила осень, и в офис поступили стажёры. Среди них девушка по имени Юнона Лексус – тёмная лошадка из Архангельска. Широкие зубы, волосы – чёрный янтарь. Маечка едва сдерживает полусферы грудей, разделённые малой ложбинкой, чья белизна ускользает на фоне камелопардового загара бархатной обласканной золотом кожи. Изгиб талии лихо перетекает в обтянутые джинсой бёдра – хлестать бы по ним, заставляя Юнону цокать копытцами-шпильками, скачек бы до рассвета, и под утро вложить в обессилевшие губы пару кусочков сахара.