И тогда, подняв крест, ко рву вышел епископ Афанасий и закричал что есть силы:
Именем Божиим приказываю всем остановиться!
Но голос его утонул среди криков сражающихся и стонов умирающих. Так он стоял, а мимо него пролетали стрелы, и ни одна из них его не задела, ибо у правого его плеча пребывал ангел со щитом, и этого ангела видели чистые сердцем. Когда же стало ясно, что воюющие к призыву епископа глухи, слова его были повторены ангельским гласом. И был этот глас как гром небесный, которого все трепещут, и никто не нашел в себе сил ослушаться.
Прикрываемый щитами неангельскими, на стену вышел князь Фрол. В течение трех дней молча смотрел он на епископа и его ангела, а также на царящую внизу смерть. Епископ же встал на один из плотов и, возложив на себя крестное знамение, медленно погреб к крепостной стене.
Сказал Фролу:
Дай увезти раненых и погрести убитых.
Фрол молчал, но не препятствовал, а напротив, дал знак защитникам Крепости, чтобы не стреляли. Видя это, епископ и люди Константиновы стали укладывать мертвых и еще живых на плоты. На скорбное прибытие плотов с пригорка смотрел Константин, и слёзы омывали его лицо, а он думал, что никто этого не видит.
Слёзы же его так блестели на солнце, что не укрылись от Фрола, который сказал:
Этого ли ты хотел, Константин?
Фрол сказал это тихо, но Константин неким образом его услышал. Возможно, средним ухом, которое, как пишут в книгах, имеется у всякого человека.
Ответил так же тихо:
Нет, не этого, Фрол.
Ответил:
Я хотел единства, и я его добьюсь.
И ветер вложил его слова в ухо князю Фролу, а Фрол лишь покачал головой. Он тоже хотел единства, но только под своей властью.
Князь Константин продолжал стоять на пригорке и следить за тем, как плоты, причаливая в сотый раз, доставляли изувеченные тела.
Прошептал:
Я читал книги о великих империях и о народах, принявших спасительное иго. Почему так не происходит на Острове, где живут не разные народы, но один? Единство улучшит их жизнь, так отчего они этого не понимают? А теперь их не ждет ничего хорошего.
С этого дня началась осада Крепости.
В тот год погода благоприятствовала земледельцам, и на обеих частях Острова урожай обещал быть обильным. Там, где поля не были вытоптаны войском князя Константина, пшеница взошла хорошо. Защитники же Крепости, видевшие это со стен, были от своих полей отрезаны.