Ну вот, сидел я так, и вошла она – длинные темные волосы, хорошая фигура, печальные карие глаза. Я не запал на нее. Я даже не придал значения тому, что она села на стул рядом со мной, хотя вокруг было полно свободных стульев. Собственно, кроме нас и бармена, в баре никого не было. Она заказала сухого вина. Потом спросила, что я пью.
– Виски с водой. – Принесите ему виски с водой, – сказала она хозяину.
Вот это было неожиданно.
Она открыла сумочку, достала маленькую проволочную клетку, вытащила из нее нескольких лилипутов и посадила на стойку. Все они были по три дюйма ростом, живенькие и прилично одетые. Их было четверо – двое мужчин и две женщины.
– Теперь таких делают, – сказала она. – Они очень дорогие. Я покупала их по две тысячи штука. Теперь за них берут две четыреста. Я не знаю, как их изготовляют, но, мне кажется, это противозаконно.
Лилипуты расхаживали по стойке бара. Вдруг один парнишка отвесил женщине оплеуху.
– Ты, сучка, – сказал он. – Достала ты меня!
– Нет, Джордж! – закричала она. – Я люблю тебя! Я руки на себя наложу! Ты должен быть моим!
– Мне плевать, – сказал лилипут, достал крохотную сигаретку и закурил. – Как хочу, так и живу.
– Если ты ее не хочешь, – сказал другой лилипут, – я возьму ее. Я ее люблю.
– Но я не хочу тебя, Марти. Я Джорджа люблю.
– Но он подонок, Анна, он просто подонок!
– Я знаю, но все равно люблю его. Маленький подонок подошел тем временем к другой лилипутихе и поцеловал ее.
– Тут треугольник получился, – сказала дама, купившая мне виски. – Марти, Джордж, Анна и Рути. Джордж распустился, распустился донельзя. А Марти – тот вроде бы порядочный.
– А не печально ли смотреть на все это? А, как вас там?
– Заря. Ужасное имя. Вот как мамаши с детками иногда поступают.
– А я Хэнк. Но не печально ли…
– Нет, смотреть на них не печально. Мне самой не очень везло в любви, просто страшно не везло…
– Нам всем страшно не везет.
– Наверно. В общем, я купила лилипутов и теперь наблюдаю за ними, получаю все, что нужно, и без всяких проблем. Я ведь страшно возбуждаюсь, глядя, как они занимаются любовью. Вот тогда и впрямь тяжко становится.
– И как они, сексуальны?
– О, еще как. Очень! Господи, как же я возбуждаюсь!
– Может, вы заставите их заняться этим? Ну, прямо сейчас? А мы с вами поглядим.
– Нет, их не заставишь. Они этим только по желанию занимаются.