– А сейчас ты один?
– Нет, у меня другая. Бренда. Ты с ней знаком.
– Ах да, Бренда. Хорошая девушка.
Гарри сидел и пил пиво. У Гарри никогда не было женщины, но он постоянно о них говорил. В Гарри было что-то отталкивающее. Роберт не стал поддерживать разговор, и вскоре Гарри ушел. Роберт подошел к стенному шкафу и извлек оттуда Стеллу.
– Шлюха проклятая! – сказал он. – Ты ведь изменяешь мне, правда?
Стелла не ответила. Она стояла и казалась невозмутимой и строгой. Он влепил ей славную оплеуху. Скорее солнце погаснет, чем какой-нибудь бабе сойдет с рук измена Бобу Уилкенсону. Он влепил ей еще одну славную оплеуху.
– Манда! Ты бы и с четырехлетним мальчишкой еблась, встань у него конец!
Он снова влепил ей пощечину, потом схватил ее и поцеловал. Он целовал ее без конца. Потом залез ей руками под платье. Она была хорошо сложена, очень хорошо. Стелла напоминала ему его школьную учительницу алгебры. Трусиков на Стелле не было.
– Шлюха, – сказал он, – у кого твои трусики? Потом его пенис начал давить на ее передок. Отверстия не было. Но Роберта охватила всепоглощающая страсть. Он вставил Стелле между верхними частями бедер. Там было гладко и тесно. Он принялся упорно трудиться. В какой-то миг он почувствовал себя крайне неловко, потом его страсть возобладала, и он, продолжая трудиться, начал осыпать поцелуями ее шею.
Роберт вымыл Стеллу посудной тряпкой, убрал в стенной шкаф за пальто, прикрыл дверь и еще успел посмотреть по телевизору заключительную четверть матча между «Детройтскими Львами» и «Лос-Анджелесскими Баранами».
Все складывалось для Роберта весьма неплохо. Он уладил некоторые вопросы. Купил Стелле несколько пар трусиков, пояс с резинками, длинные тонкие чулки, браслет на запястье.
Купил он ей и серьги и был потрясен, когда обнаружил, что у его любимой отсутствуют уши. Под всей этой копной волос недоставало ушей. Он все равно прикрепил серьги липкой лентой. Но были и свои преимущества – ему не надо было водить ее обедать, на вечеринки, на скучные фильмы; все эти светские удовольствия, которые так много значат для обыкновенной женщины, были ни к чему. И еще были ссоры. Без ссор никуда – хотя бы и с манекеном. Она не отличалась словоохотливостью, но он был уверен, что однажды она ему сказала: – Ты самый лучший любовник. Тот старый еврей никуда не годился. Ты любишь душой, Роберт.