Король пытался улыбаться, рассматривая склонившиеся над ним лица верных воинов. Но из улыбки получался жуткий оскал перекошенных болью губ, которые открывали взору окровавленные зубы. Его зрачки постепенно бледнели, но взглядом он перебегал с одного мужественного лица на другое и улыбался
Первым в себя пришёл новоявленный лорд.
– Благодарю, Ваше величество! Буду служить верой и правдой! Свою вотчину очищу от беззакония.
– Ну…, ты смотри… там, Яхон, без вольностей, – слабо пожурил король молодого феодала. Тут же по его лицу прошла судорога боли, и он выпустил струйку крови из немеющих губ.
– Сейчас, мой государь, сейчас, – бормотал Прохор, вливая янтарную жидкость из склянки в рот монарху. – Да, да, вот так. Ага, молодец, мой государь. Вот, теперь нужно поспать. Несите, молодцы, несите скорее его величество в покои. Скорее же, воины, торопитесь.
Седой лекарь бегал вокруг носилок и причитал. Он склонялся над королем, потом вглядывался в лица уставших солдат, подталкивая их двигаться дальше. Воины смотрели на монарха и не двигались с места.
«То была страшная битва. Она не просто запомнится, а войдёт в летопись Северного государства!»
Часть 1. Тайны Северного государства
Королевский тракт близ Нордвинда. 1100-ый год.
Путник следовал по заснеженной тропе верхом на чудесном арабском скакуне и презрительно осматривал сонмище лицемеров, которые скакали впереди на менее породистых лошадях. Его плечи подрагивали, будто промёрз, а из ноздрей вырывался пар, не хуже, чем у чёрного, как безлунная ночь коня под ним. Его совершенно не вдохновила охота, на которой он только что побывал. И резвого кабанчика не поймали, и напились, что разболелась голова. Всё чаще ему нездоровилось. К тому же прибавилось забот из-за предстоящей свадьбы, которую он не желал всем своим жестоким сердцем. Никого он не жаловал, но приходилось играть свою роль и улыбаться там, где в пору плакать.
Король чуть повёл головой в сторону, чтобы посмотреть от чего конь начал прядать ушами, и увидел маленького зайца, пересекавшего тропу. До недавних пор, он не задумываясь, пустил бы в него стрелу, – но не теперь. Что-то в нём будто оборвалось и ввергло в жуткую апатию. Заяц умчался вглубь леса, а Максимиан II перевёл взгляд грустных карих глаз, опушенных рыжими ресницами, на свиту, что двигалась впереди.